Рисунки карандашом храмы: Как нарисовать храм? Пошаговая инструкция. Как нарисовать церковь карандашом поэтапно Нарисовать деревянную храм поэтапно карандашом

Выставка «Дорога к храму» автора с ограничениями по здоровью открылась в музее Машкова

Выставка «Дорога к храму» автора с ограниченными возможностями здоровья Станислава Малашкина открылась 8 апреля в Волгоградском музее изобразительных искусств имени Машкова.

В экспозиции около тридцати работ, большинство выполнено в смешанной технике – гуашь, акварель, масло, есть и рисунки карандашом.

Основной мотив живописи автора — православные храмы, но иногда он пишет пейзажи и уделяет внимание местным достопримечательностям, на одной из картин изображен памятник Сталинградской битвы — разрушенная мельница Гергардта.

Станиславу Малашкину 31 год, с рождения он имеет ограничения по здоровью. Заметив у мальчика склонность к рисованию, родители — Светлана и Александр поддержали интерес и старались развивать художественные способности: возили Станислава в художественную школу, приглашали преподавателей на дом.

Воочию Станислав видел немного храмов и памятников, но у него есть альбом с черно-белыми репродукциями, на основе которого он создает свои работы. На каждую у автора уходит около месяца.

«Стас счастлив, что его работы, наконец, могут увидеть другие, — сказал отец художника Александр Малашкин. —  Он пишет уже больше пятнадцати лет, и по сути это была работа «в стол». Много положительных эмоций вызвали подарки — художник Владислав Коваль, который оказал содействие в организации выставки, подарил Стасу краски, а музей Машкова — книги о художниках, которые выставлялись в нем в разные годы».

Выставка будет работать до 20 апреля в рамках проекта музея Машкова «Инклюзивный музей», главной задачей которого является привлечение внимание общественности к искусству авторов с ОВЗ и повышение доступности музейной среды для людей с инвалидностью.

Экспозиция организована благодаря проекту «Дотянись до радуги!» Волгоградской региональной Общественной организации «Царицынский Фонд Культуры» — победителя конкурса социальных и культурных проектов ПАО «ЛУКОЙЛ» в Волгоградской области.

Фото музея изобразительных искусств им. И.И. Машкова

Фото музея изобразительных искусств им. И.И. Машкова

Фото музея изобразительных искусств им. И.И. Машкова

Фото музея изобразительных искусств им. И.И. Машкова

Фото музея изобразительных искусств им. И.И. Машкова

Фото музея изобразительных искусств им. И.И. Машкова

Фото музея изобразительных искусств им. И.И. Машкова

Фото музея изобразительных искусств им. И.И. Машкова

Фото музея изобразительных искусств им. И.И. Машкова

Фото музея изобразительных искусств им. И.И. Машкова

Фото музея изобразительных искусств им. И.И. Машкова

Фото музея изобразительных искусств им. И.И. Машкова

Выставка «Дорога к храму» автора с ограничениями по здоровью открылась в музее Машкова

Фото музея изобразительных искусств им. И.И. Машкова

(62)

digitalEPIGRAPHY

Точное местонахождение и природа Храма Осириса в Абидосе были предметом непрекращающихся спекуляций в египтологии. Скромные культовые постройки, раскопанные более века назад WMF Petrie на месте древнего города, были интерпретированы некоторыми учеными как включающие собственно храм бога, в то время как другие не согласились, утверждая, что главный храм еще не был идентифицирован на этом месте. . ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Раскопки Института изящных искусств (@digabydos), которыми с 2004 года руководит Мишель Марлар, обнаружили остатки двух наложенных друг на друга архитектурных фаз крупного храмового здания, возможно, главного храм Осириса в Абидосе.Большая часть сильно обнаженных останков сооружения принадлежит 30-й династии Египта. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Кроме того, несколько надписей королей 18-й династии были обнаружены на декорированных блоках, повторно использованных в его стенах, что позволяет предположить, что самая ранняя фаза храма могла быть построена во времена Нового царства. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Восстановлено значительное количество каменных блоков, украшенных расписным рельефом, а также декорированных и письменных архитектурных элементов, и буквально тысячи фрагментов рельефа, надписей и скульптуры. в раскопках.⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

В предыдущие сезоны на матовой ацетатной бумаге были созданы сотни карандашных рисунков, представляющих наиболее значимые фрагменты в цвете! После наброска в полевых условиях каждый рисунок должен был быть отсканирован и обработан в цифровой форме в студии. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Резные декоративные элементы прошли традиционную обработку от солнца по методу Чикагского дома (@theorientalinstitute). Тем не менее, слой цветного карандаша оставался неотъемлемой частью окончательных версий, предоставляя огромную дополнительную информацию для реконструкции настенных сцен.

Изначально этот пост был опубликован как часть растущей коллекции Instagram digitalEPIGRAPHY. Если вы хотите видеть наши последние фотографии, как только мы их публикуем, подпишитесь на нас в Instagram.

Береговой храм — Махабалипурам Рисунок Махуа Пала

Я всегда интересовался искусством. В дни моего детства, которое я провел в сравнительно небольшом индийском городе Дургапур, мне посчастливилось получить базовое художественное образование у личного наставника. Однако давление учебы и получения формального образования в области естественных наук не позволяло мне уделять искусству столько времени, сколько мне бы хотелось.Только после того, как я закончила магистратуру по ботанике и вскоре после замужества, когда я переехала в Бангалор, я смогла более серьезно заняться искусством. В это время я тоже не видел себя профессиональным художником. Моя жизнь как художника по-настоящему началась, когда моей дочери и единственному ребенку было совсем немного. Благодаря ее школьному обучению большая часть моего утра была свободна для того, чтобы заниматься чем угодно. Очевидным выбором была художественная практика, и я, наконец, вернулся к ней со всей серьезностью.В первые годы я полагался на изучение книг по саморазвитию и изучение печатных работ великих мастеров. В то время как я делал устойчивые успехи и уже начал продавать некоторые из своих художественных работ, я жаждал руководства от наставника. Поступление на обычный формальный курс обучения искусству было исключено, поскольку я не хотел возвращаться к формальному структурированному образованию и не мог этого сделать, учитывая мои обязательства перед семьей, особенно перед дочерью. Я искал альтернативы в Интернете и записался на базовый курс рисования, предлагаемый в рамках дистанционного обучения в Лондонском художественном колледже.Этот курс был именно тем, что мне было нужно, чтобы заполнить пробелы в моем художественном образовании. Под опекой г-на Алана Дедмана из Лондонского художественного колледжа я смог получить представление о своих художественных работах, чего раньше не хватало. Я закончил этот курс с отличием. Впоследствии я закончил еще два курса по акварели и по масляной краске в том же институте под руководством г-жи Ян Несбит и г-на Алана Дедмана соответственно. Я также получил отличие в акварели. В то время как я сосредоточился на оттачивании своих художественных навыков, начал развиваться другой параллельный поток.Я начал художественный класс для детей, который тоже делал хорошие успехи. Хотя я всегда был неравнодушен к маслу как к предпочтительному материалу для своих художественных работ, я хорошо разбираюсь в различных средах, таких как карандаш, тушь, вода, масляная пастель, мягкая пастель, цветной карандаш и уголь. В последнее время я разработал огромную связь для Pen & Ink, уступая только Oil.

Автопортрет моих собственных страданий — стенограмма

Это стенограмма эпизода «Ужасно, спасибо за вопрос», озаглавленного «Автопортрет моих собственных страданий».Текст может быть не в окончательной форме и может быть обновлен или пересмотрен в будущем для обеспечения точности.

Слушайте эпизод здесь.

———

Я Нора МакИнерни, и это «Ужасно, спасибо, что спросили».

В детстве я был полон страха. Я не спал на ночевках, думая о том, что все, кого я любил, однажды умрут. А сейчас, не удивительно, у меня дети тоже такие!

Сегодняшняя гостья, Ванесса, как никто другой знает, что значит быть грустным и беспокойным ребенком.


Ванесса Золтан: Я определенно была в депрессии. Должно быть, я был в депрессии всю свою жизнь, но мои самые ранние воспоминания относятся к пятилетнему возрасту. И я беспокоился и чувствовал себя аутсайдером все время, особенно в школе. Я отчетливо помню, как впервые получил домашнюю работу типа: «О, это начало конца». Типа: «Я собираюсь сделать это домашнее задание, а потом сдам его, и завтра я получу еще домашнее задание.Мол, у меня было настоящее чувство тщетности в возрасте 5 лет. Я очень волновался по поводу своего дня рождения в один год. У меня есть красивая бумага и цветные карандаши. И первое, что я нарисовал, был буквально автопортрет собственного страдания, а потом так разозлился на себя. Я такой: «У тебя день рождения, и ты получил отличный подарок. Мол, почему ты не можешь быть счастлив?» Например, я написал «Ванесса, день рождения, 7 лет», нарисовал и не смог нарисовать себя улыбающимся. Было нечестно рисовать себя улыбающимся. И было очень важно любить, иметь честную запись.[смеется]

Эта печаль была не просто внутренней вещью, которую Маленькая Ванесса держала при себе. Это было то, на что люди в ее жизни обращали внимание, и о чем они беспокоились.


Ванесса Золтан: Во втором классе я сильно беспокоился о своем эмоциональном благополучии. Я думаю, что в основном меня воспринимали как раздражающего, верно? Я, например, не был счастливым, веселым ребенком. И поэтому в моей жизни было просто много людей, которым было неприятно и трудно быть рядом со мной.Что я действительно помню, так это то, что однажды во втором классе мне было слишком грустно идти в школу. И я помню, как услышал, как моя мама по телефону сказала: «Я не знаю, что с ней делать». Это испугало меня, да? Что даже моя мама не знала, что делать. Это заставило меня пойти в школу на следующий день. Я подумал: «О, блин. Я настоящая обуза для мамы». Например: «Мне нужно идти в школу».

Ванесса была не единственной в своей семье, столкнувшейся с чувством тщетности… и безнадежности… она была самым молодым человеком , с которым приходилось иметь дело.

На протяжении всего детства Ванессы религия играла строгую и постоянную и, главное, сложную роль в ее жизни.


Ванесса Золтан: Меня действительно воспитывали как соблюдающую еврейку, когда мне говорили, что идея Бога нелепа. Мой папа говорил: «Если есть Бог, он нас ненавидит». Мы были довольно соблюдающими евреями, но также и евреями-атеистами.Я ходил в консервативную синагогу, и мы ходили в еврейскую школу три дня в неделю, около девяти часов в неделю. Так что это было, знаете ли, вдобавок к обычной школе. А потом мы довольно часто ходили на вечерние пятничные службы, еженедельно ходили на субботний ужин к бабушке и дедушке, а затем, очевидно, на все основные праздники. Я думаю, что это была довольно своеобразная еврейская школа, поскольку она была одержима Холокостом. В Йом Хо-Шоа, день памяти жертв Холокоста, вы шли в храм, и вам надевали желтую звезду.У нас было много выживших, которые приходили и много говорили с нами. Был настоящий страх, что они умрут, и нам нужно было услышать все их истории. Но, как и однажды, выживший пытался объяснить нам, на что похожи депортационные поезда. И поэтому он заставил весь мой класс, вроде бы, нарисовать малярным скотчем слишком маленькую область, и заставил нас всех войти в нее и сказать: «Хорошо, теперь некоторые из вас попытаются сесть, чтобы вы могли поспать», и типа, выяснить логистику того, как некоторые из нас могут занимать больше места.И мой учитель просто стоял и смотрел, как этот человек тотально, по понятным причинам говорил: «Я хочу, чтобы вы поняли, мы делали это несколько дней. Мы пошли в ванную, спали и держали наших детей в таком маленьком пространстве». И я даже не думаю, что пошел домой и рассказал об этом родителям. Правильно? Как будто это казалось нормальным.

Есть причина, по которой этот визит в класс показался Ванессе таким обычным. Когда отец Ванессы сказал: «Бог ненавидит нас», он имел в виду не только его или Ванессу… он имел в виду евреев в целом.

Потому что вокруг них были доказательства:

Все четверо бабушек и дедушек Ванессы пережили Холокост.


Ванесса Золтан: Родители моего папы, мы звали их Папа Давид и Аню. На самом деле они поженились еще до войны. Так что они все еще были молодоженами в тогдашней Венгрии, а теперь в Румынии. А моего деда, всего через год после их свадьбы, забрали, чтобы он начал работать в трудовых лагерях.А потом его очень рано арестовали и отправили в трудовые лагеря. Так он и находился в трудовых лагерях все шесть лет того времени. А потом моя бабушка, которую мы звали Аню, что в переводе с венгерского означает «мама». Она венгерская еврейка. Так что ее подобрали в 1944 году и она была с одним из последних транспортов. И она была освобождена из Освенцима. Она была в лагере, когда ее освободили. Она потеряла всех, кроме одной сестры в лагере. Все ее братья и ее родители погибли. Она, типа, смотрела, как ее отец в очереди идет в газовую камеру.

Все дедушки и бабушки Ванессы в какой-то момент содержались в заключении в концлагере Освенцим, а ближе к концу войны ее папа Давид был отправлен в другой трудовой лагерь маршем смерти.


Ванесса Золтан: Он выжил, и в лагере для перемещенных лиц после войны он вроде как проводил время в лагере для перемещенных лиц, потому что он такой: «Я не Мне действительно некуда идти. И еще он предположил, что его жена, моя бабушка, умерла, потому что моя бабушка выросла очень богатой, а он просто смутно думал, что она избалованная и что у нее не будет хороших инстинктов выживания.И вот он был в лагере для перемещенных лиц и столкнулся с кем-то из своего родного города. И женщина спросила, как дела у моей бабушки, а дедушка такой: «Она не выжила». А сосед такой: «Я видел ее пару дней назад. Она жива. И мой дедушка такой: «Что?» И типа, у него все еще была их свадебная фотография в кармане, и он такой: «Этот Эржи? Эта женщина выжила? А женщина такая: «Да, я знаю, кто она. Да, она жива». И вот он сел в поезд из лагеря для перемещенных лиц, а в поезде не было места.И вот он привязал себя ремнем к внешней стороне поезда и целыми днями находился в поезде, чтобы добраться до моей бабушки.

Семья моей мамы, ее родители, мы звали их Мама и Пепа. И Пепа был одним из семи детей, и все его шесть сестер и родителей выжили. Они сбежали в Леон во Францию ​​и получили поддельные католические паспорта. А Пепа продолжал присоединяться к сопротивлению и еврейскому подполью. И однажды его арестовали. А потом Пепу арестовали во второй раз, забрали в гестапо и отправили в Освенцим.Моя бабушка была из Словакии, и ее город просочился очень рано. Но она сбежала в Венгрию с поддельным паспортом и работала домработницей. Но ее поймали очень рано, в 1941 году, и она провела четыре года в Освенциме. Там она встретила моего дедушку. Значит, она была директором военного завода. Я думаю, если ты проведешь в Освенциме достаточно долго, тебя повысят. А мой дедушка работал на военном заводе. Нацисты заставляли евреев строить детали для уничтожения евреев и союзных войск. И поэтому, когда евреи могли, они ломали детали, над которыми работали, и мой дедушка часто делал это, а моя бабушка не замечала этого.И это, очевидно, могло привести к тому, что их обоих убили.

Мы уже много раз говорили в этом шоу о травмах поколений — о том, какие ужасные вещи, которые произошли с нашими родителями или с их родителями, и с их родителями могут проявиться в будущих поколениях… генетически , физически, умственно, а иногда так, как мы даже не ожидаем.

Для Ванессы травма Холокоста проявилась очевидным образом, в бабушках и дедушках, которые пережили то, что для многих из нас было уроком истории или блоком чтения «Дневника Анны Франк».

И это проявилось и в ее маме и папе, рожденных от родителей, лишенных человечности, здоровья и той жизни, которую они знали до войны.

Каждый из них был человеческим музеем огромных коллективных страданий, а также их собственных.


Ванесса Золтан: Мама моей мамы, я думаю, она показала это больше всего.Она постоянно огорчала своих родителей и брата, все они погибли в лагерях. Их фотография висела у ее кровати, и это были единственные фотографии у ее кровати. Она никогда не переставала их огорчать. Мой дедушка ни за что не мог удержаться. Он просто отдал все, все. Буквально рубашку со спины иногда. И я не знаю, что еще это могло быть, кроме чувства вины выжившего. Просто… он усердно работал, чтобы заработать как можно больше денег, а потом не смог их удержать. И я имею в виду, он умер в нищете. Это было похоже на: «Я не заслуживаю ничего из этого». Однажды кто-то взял у него интервью; он действительно хорошо работал один год в своей компании, и кто-то брал у него интервью, что для него должно быть много значит знание того, что он как бы вытянулся из своих бутс и заработал все это сам. И мой дедушка сказал для записи: «Нет, было бы так же хорошо, если бы я унаследовал это». Это был тот самый человек, который оставил свои ключи в машине и пожертвовал все свои деньги. Я имею в виду, что ключи в машине были чем-то вроде: «Иди на хуй, я смею тебя», верно? Например, я думаю, что он постоянно просто противостоял миру, типа: «Что ты собираешься делать? Ты собираешься украсть мою машину? Отлично.Я пережил Освенцим». Не было настоящей привязанности к деньгам, верно? Вроде приходит и уходит. И даже если вы приобретете все это, завтра нацисты могут отобрать это у вас. Так, типа, кого это, блядь, волнует? И там было просто реальное чертовски отношение. Но также он не хотел, чтобы иудаизм умер. И поэтому он хотел как бы поддержать его. И я не думаю, что он хеджировал. Я думаю, он не знал, как иначе понимать мир. Внутри него был маленький религиозный мальчик, которого он потерял, и он хотел, чтобы он был у других людей.Когда умерла моя бабушка, когда умерла его 60-летняя жена, он каждый день два раза в день ходил в храм. И мы спросили его, почему. А он такой: «Мама этого заслуживает». И он сидел там, Нора, два раза в день и читал «Лос-Анджелес Таймс», пока не наступало время траурной молитвы. Он вставал и произносил траурную молитву, а затем снова садился и читал L.A. Times. Как будто это было просто «иди на хуй» все время, за исключением двух минут, когда это что-то значило для него.

Горе и боль не всегда проявляются как печаль.Мы знаем это. Иногда это проявляется в чтении газеты во время храмового служения. Для Аню, бабушки Ванессы по отцовской линии, травма, которую она пережила во время Холокоста и в последующие годы, проявилась совсем по-другому.


Ванесса Золтан: И казалось, вот-вот прибудет сгусток гнева. Знаешь, мы боялись ее прихода. И когда она ушла, был настоящий праздник. Чем милее ты был с ней, тем злее она была с тобой.И, как в детстве, ваш единственный способ, например, заставить кого-то быть добрым к вам, — это быть еще добрее. Но я имею в виду, она любила нас, верно? Обняла нас, и она купила мне мою первую кровать. Она вытащила меня из моей кроватки и уложила в кровать, и была очень взволнована этим. Так что да, она очень гордится нами. Просто она тоже глубоко напуганный, несчастный человек, и мы не были исключением, верно? Она была к нам не более жестока, чем ко всем остальным. Однажды утром я принес ей кофе, и она спустилась вниз и сказала: «Я не знаю, почему Ванесса меня так ненавидит», и пожаловалась моему отцу, что я ужасно к ней отношусь.И, например, немедленной реакцией был тот факт, что я принес ей кофе в комнату, в которой она остановилась. И я просто помню, как подумал: «Что?!» И она просто попала на трек и была одержима им. Типа, она бы не упустила. Мой отец сказал: «Она любит тебя и так хорошо к тебе относится». И моя бабушка сказала: «Нет. Она ужасна для меня, и я не знаю, почему она меня ненавидит. Вы должны забить ей голову ужасными вещами обо мне. И это была просто постоянная болтовня.

На протяжении многих лет Ванесса была свидетелем того, как эта травма переплеталась и прокладывала свой путь через ее генеалогическое древо — потому что, конечно же, ужасы Холокоста не закончились после того, как бабушка и дедушка Ванессы были освобождены из лагерей.


Ванесса Золтан: История, связанная с рождением моего отца, заключается в том, что мои бабушка и дедушка не хотели иметь детей, потому что они говорили: «Этот мир плох». И они пошли делать аборт. И доктор сказал, что не станет убивать еврейского младенца. Так родился мой отец, и я думаю, что это, наверное, очень странная история для моего детства. Но мой отец был ангельским ребенком. Он был первым ребенком в семье моего деда, родившимся после войны.Рос в коммунистической Венгрии, пока ему не исполнилось 8 лет. А потом мои бабушка и дедушка и мой отец бежали от коммунизма и переехали в Израиль. Поскольку он родился в 1948 году и большую часть своего детства учился в Израиле, его класс был первым, и в нем было много детей. Итак, в его классе было около 300 детей, как и в классах младше него. Но в классе старше него было примерно вдвое меньше учеников, а в классе двумя классами старше его практически не было учеников. Все они просто погибли на войне. Так что просто не было… еврейских детей на самом деле не было.

Мы скоро вернемся.











Олокоуст появился все в детстве Ванессы — в историях, что семья Ванессы поделилась на обеденный стол каждую ночь . .. а в способы, которыми они вели свою повседневную жизнь.


Ванесса Золтан: Если вы выжили и чувствуете вину выжившего, отчаяние и тщетность почти как моральный императив.Вы должны верить, что хорошие люди умирают, и что вы выжили совершенно случайно, и что вы не можете предотвратить плохие вещи, которые могут с вами случиться, так что в какой-то степени не имеет значения, что вы делаете. Мои родители определенно хотели, чтобы я поверил в возможность того, что нацисты собирались маршировать по улицам Лос-Анджелеса в 80-х и 90-х годах. Мол, у нас было два паспорта и, типа, все должно было быть готово к отъезду. Знаешь, когда я учился в четвертом классе, в Лос-Анджелесе были беспорядки.И была как раз такая милитаризация. Как и раньше, я боялся полиции. Я помню, что в четвертом классе явно не понимал, из-за чего на самом деле были беспорядки в Лос-Анджелесе, но очень боялся, что это придут нацисты.

Холокост упоминался даже в разговорах о продолжающейся болезни ее отца.


Ванесса Золтан: У него была диагностирована опухоль головного мозга, когда мне было 7 лет, он перенес две операции на головном мозге и облучение и стал инвалидом, когда мне было 7 лет.Итак, у него не было периферийного зрения с тех пор, как мне было 12 лет. Ему было около 40 лет. И опухоль давила на его зрительный нерв. А опухоль головного мозга начала вызывать всевозможные действительно ужасные симптомы около пяти лет назад. И это не рак, верно? Это не наследственное. Мол, никто не может объяснить, почему так происходит. Я просто подумал: «Никто не может понять это, потому что это должно быть основано на травме и стрессе». И его отношение к этому очень основано на Холокосте. Знаешь, моя мама будет жаловаться, что мой папа не хочет поправляться.Мой отец всегда был фаталистом. Итак, вы знаете, теперь, когда с ним случилось это, у него нет духовных ресурсов, чтобы хотеть поправиться. У него нет языка вокруг надежды. Он был просто запечен в утробе травмированной женщины, а затем воспитан травмированной группой родителей, а затем ему пришлось бежать от коммунизма, а затем отправиться жить в приют, и у него было очень травмирующее детство. Итак, конечно, у него опухоль мозга, которую никто не может объяснить, и все эти симптомы, которые никто не может точно диагностировать.И, конечно же, как и он, он не хочет поправляться, потому что почему?

Для Ванессы весь опыт ее бабушки и дедушки — и все травмы и токсический стресс, которые они пережили, а затем передали ее родителям — были подобны депозитам на жестоком банковском счете: взаимодействия, которые накапливались в течение годы, которые привлекали интерес, которые усугублялись, а Ванесса даже не осознавала этого. И дошло до апогея, когда она училась в старшей школе.


Ванесса Золтан: Мне было 15, и я была в очередной очень тяжелой депрессии. А я не мог пойти в школу. А мама разрешила мне остаться дома на несколько дней, потому что каждый день я обещал ей, что завтра поеду. Но я просто не мог. И моя учительница драмы, мисс Лайонс, позвонила мне и сказала: «Знаешь, мы скучали по тебе в школе». И я просто начал плакать. И она сказала: «Ванесса, у тебя депрессия?» И это слово, я подумал: «Да, это то, что я есть». Так вот, это был первый раз, когда его назвали в мою честь. И я смог вернуться в школу на следующий день.Например, было что-то в названии, что действительно помогло. Это просто заставило меня чувствовать себя таким замеченным, что Нора, я не думаю, что я больше прогуливал школу в старшей школе. Мол, вот как это заставило меня чувствовать.

Это слово имеет для нее смысл! Это убирает часть тайны и позволяет Ванессе придать своему отчаянию и безнадежности некоторую форму.

Когда вы сможете определить, что причиняет вам боль, вы сможете составить план, как начать выздоравливать. В следующий раз, когда вы почувствуете это, у вас будет слово для Вещи и шаги, которые вы можете предпринять, чтобы попытаться заставить Вещь уйти.

И когда ей 23 года и она живет со своей лучшей подругой, Ванесса понимает, что Существо вернулось. Это хуже, чем когда-либо.


Ванесса Золтан: Я жила в Сент-Луисе, штат Миссури, и я ездила домой в Лос-Анджелес, и, знаете, моя бедная мама работала полный рабочий день.И я просто отдалась на милость своей матери и подумала: «Мне нужна помощь». И она водила меня по миллиону врачей, пока мы не нашли того, который мне понравился. И он посмотрел на меня и сказал: «У меня есть хорошие новости и плохие новости. Плохая новость в том, что ты скучный. Но хорошая новость в том, что это потому, что ты учебник», и заставил меня принимать лекарства. Он вручил мне предварительно упакованную таблетку с маркировкой. Там был пакет, типа, корпорация подумала, что я скучный. Правильно? Как будто я такой: «Капитализм даже знает обо мне!» Это было удивительно.Я так долго чувствовал себя таким одиноким в своей депрессии, что да, мысль о том, что там был какой-то пакет с этикеткой? Я подумал: «Это чертовски потрясающе».

Нора Макинерни: Вы рассказали об этом своей семье? Знает ли ваша семья, например: «О, так теперь Ванесса на рецепте, она официально у всех депрессия! Она, она одна из нас.

Ванесса Золтан : Мои ближайшие родственники знали, потому что я переехала к ним домой, потому что я не функционировала.Было некоторое беспокойство по поводу приема лекарств. Работаю в творческих сферах. И поэтому, очевидно, было совершенно ложное опасение, что немного сумасшествия полезно для работы. Так что мне потребовалось пару дней, чтобы начать принимать таблетки. И на самом деле это была моя лучшая подруга Ким, которой я позвонила и сказала: «Я не знаю, принимать ли мне эти лекарства». И она такая: «О, я знаю. Ты должен пойти на них, потому что я устал от того, что ты плохой друг.Типа, ты впадаешь в депрессию и исчезаешь. А так на самом деле не вариант. Ты должен сделать это для меня». И я такой: «Отлично! Ким говорит, что я должен. И это была самая добрая, самая милосердная вещь, которую кто-либо когда-либо делал для меня в моей жизни.  

Ванесса Золтан: Фрейд писал о том, что меланхолики лучше предсказывают будущее, но они нездоровы. И вроде бы это было наблюдение Фрейда. И я такой: «Да! Депрессивные люди являются более точными наблюдателями мира.В лучшем случае все, кого ты любишь, умрут. Все, кого ты любишь, будут страдать. Это лучший сценарий. И если это не угнетает, то я не знаю, что. И поэтому, конечно, депрессивные люди видят мир более точно. При этом, это не здоровый способ жить в мире. Мол, не так ты делаешь мир лучше, верно? Вы должны быть отделены от этой идеи.

Это разумный способ смотреть на мир и ощущать его. И, может быть, даже разумнее, когда ты потомок переживших Холокост.

В лучшем случае пострадают все, кого вы любите.

Ванесса всегда видела, как взрослые в ее жизни движутся по миру… и это не здорово.

Точно так же, как ее отец говорит ей, что «Бог ненавидит нас», или ее бабушка говорит Ванессе: «Ванесса ненавидит меня», тот факт, что у нее тяжелая депрессия, имеет смысл.

И лечение тоже. Так она и делает, с помощью лекарств и терапии.

В конце концов, этих двух вещей стало недостаточно. Она проработала в сфере образования 12 лет и чувствовала, что не двигает иглу в плане предоставления маргинализированным и недостаточно обслуживаемым учащимся необходимой им помощи. Она так глубоко заботилась о своей работе, но работа не была рабочей .

Это беспомощное, безнадежное чувство снова начало подкрадываться. То чувство тщетности, которое стало ей так знакомо. И она знала, что что-то должно дать.


Ванесса Золтан: Я подумала: «Чего я никогда не хочу избегать?» Что это за работа, А., которую я могу скрывать иногда в дни, когда я в депрессии, и Б., что я просто получаю достаточно удовольствия, чтобы никогда не хотеть не делать ее.Я должен был быть немного вне традиционных капиталистических структур, которые требуют, чтобы вы были за столом с 9 до 5 каждый день, потому что моя депрессия делает это иногда невозможным.

Ванесса искала что-то новое. Что-то, что играло на ее сильных сторонах и не ухудшало ее фатализм. То, что ей нравится, в чем она хороша, что она хочет делать, это читать. .. писать… и разговаривать с людьми.

Так что же это за карьера?

На что она попала, так это на школу богословия.

Школа богословия, как еврей-атеист.


Ванесса Золтан: Я ходила в школу богословия и нашла там наставников, которые были готовы заниматься со мной как с атеистом и учить меня тому, что мне подходит и кем я являюсь, вы знать, попытаться сделать смысл из ничего и решить, что смысл определяется произвольно. И это не значит, что она менее плодотворна и менее устойчива.Вы действительно начинаете разрушать то, что такое религия. А религии — это тексты, вокруг которых вы строите свою жизнь. Это ритуалы. В них есть культурные компоненты. Религии — это вещи, которые вы собираете вокруг себя, которые являются исходными текстами, верно? Вы часто будете слышать, как люди говорят: «Я хотел прожить свою жизнь в беседе со Христом» или «Я живу в беседе со Христом». И я подумал: «О, все эти вещи. Это Холокост, а не иудаизм». Правильно? Как и в исходном тексте, были травмы Холокоста.Нас не учили еврейским причинам делать или не делать что-либо. Нас учили причинам Холокоста делать или не делать что-то. Не стойте в очереди. Приходи на вечеринку сытым, а не голодным. Вы заботитесь о своих собаках, типа, да, это галаха, что вы кормите своих животных перед тем, как накормите себя. Но кроме того, единственное, что пыталось убить офицеров СС, приехавших арестовывать моих бабушку и дедушку, — это собака. Правильно? Как будто собака была верной. Даже наше подобное поклонение нашим домашним животным было основано на Холокосте. Так что, вы знаете, просто имея такую ​​структуру: Мы думаем, что религия — это просто унаследованная вещь, это полная чушь.Итак, разбив его на составные части, я подумал: «О, это было все, это был просто Холокост».

Мы скоро вернемся.










Vanessa зачислен в школу неренациональной божественности, и она стала, чтобы понять, что иудаизм не является религией, которая она была поднял на. Холокост был.

И она просто не может поддерживать это как систему веры.

В рамках школы богословия Ванесса должна пройти сан капеллана. И какое-то время она может просто сидеть и слушать, через что проходят люди. Но в какой-то момент кажется, что этого недостаточно. Поэтому она ищет руководства у своего наставника Стефани.


Ванесса Золтан: Я сказал ей, что хочу делать то, что, я знаю, никому не повредит.Есть отличная история о Толстом, который хотел бы написать «Войну и мир» или «Анну Каренину», а потом сказать: «Вероятно, это не принесло никакой пользы». И поэтому он шил обувь для своих освобожденных крепостных, потому что он говорил: «Я знаю, что важно давать людям обувь». И я такой: «Я хочу чистить обувь». Правильно? И поэтому я знал, что сидеть с умирающими людьми было важно. И вроде даже говорить не надо. Например, хорошие священники просто сидят и слушают. И поэтому я подумал, что это не может быть плохо.Я никому не причиню вреда, если сижу с кем-то в тюрьме. Но мне казалось, что да, присутствия много, но этого было недостаточно. Мне казалось, что мне нужно какое-то духовное заземление, чтобы предложить, когда я сидел с людьми. И я пытался, и я пытался с иудаизмом. Я стал постоянно ходить в храм. И как Амида, так и центральная иудейская молитва, посвящена Божьей благости и милосердию. И я подумал: «Я не могу этого сделать. Не верьте вообще в это дерьмо. Неа. Конечно, пусть умирают не те люди.И в то время девушки из Чибока часто появлялись в новостях вместе с Боко Харам. И я такой: «Ну, Бог точно забыл о них!» И вот однажды я пошел к Стефани и сказал: «Мне нужно, чтобы ты научила меня молиться, чтобы я мог молиться с людьми, когда я сижу с ними. Но я не могу сделать это с Торой. Можете ли вы научить меня, как молиться с Джейн Эйр ? Это моя любимая книга. И я чувствую, что это может начаться правильно?» Как будто это было похоже на Диван на 5 км молитв. Я подумал: «Давайте начнем с книги, по которой мне легко молиться.И так мы начали Джейн Эйр , и это восемь лет спустя, и я еще не ушел от Джейн Эйр . Я типа все еще на диване. Я как будто еще не готов к Торе.

Многим религия кажется строгим набором правил и доктрин. Чтобы что-то было священным, оно должно быть помазано как священное неким высшим авторитетом.

Наставница Ванессы преподносит ей подарок: расширение того, что значит молиться, относиться к словам и идеям как к священным, даже если они… роман, который многим из нас задали в 11-м классе.

Но типа, как вы это делаете? Как вы относитесь к своему любимому роману, песне или стихотворению как к священному тексту?


Ванесса Золтан: Я имею в виду, самое главное, что вы верите в текст. И под верой я имею в виду, что вы верите, что чем больше времени вы проведете с текстом, тем больше подарков он вам даст. И даже книга с кучей дерьма, вроде Джейн Эйр. Верно? Например, в «Джейн Эйр » есть много действительно плохих вещей о колониальном рабстве. Но чем больше времени вы проводите с этим, тем больше вы понимаете, почему это плохо, и что хорошего в отношениях Рочестера и Джейн, а что нет. И с каждой минутой, которую я провожу с этой книгой, у меня появляется все больше и больше духовных ресурсов. Мы относимся к тексту как к священному, чтобы относиться к нашему ближнему как к священному. И вы понимаете, что на самом деле, если текст предает вас, и вы все еще можете его любить, значит, вы все еще можете любить своего соседа, даже если его дерево растет над вашей стеной или они включают свою музыку слишком поздно.Другое дело, что чем больше времени вы проводите с текстом, тем более он готов для вас, когда вы находитесь в минуты отчаяния. Итак, если вы прочитали книгу сто раз, и вы знаете, или, скажем, восемь раз, и вы подчеркнули все свои любимые цитаты, когда вы получаете плохие новости и не знаете, что делать со своим телом, вы можете просто открыть его. И Прошлое Вы позаботитесь о Нынешнем Вы. Знаете, фраза, которую вы подчеркнули, будет говорить с вами, и вы скажете: «О, Боже, как будто она предназначена для меня в этот момент.«И поэтому я просто не думаю, что эти книги обязательно должны быть Библией. Мол, это то, что делает религия. И это точно не обязательно должен быть Ветхий Завет, Новый Завет, Коран. Это может быть Гарри Поттер , это может быть Джейн Эйр. Я бы сказал, что это может быть ваш любимый любовный роман. Правильно? Все сложное, все созидательное, все, что помогает вам лучше любить, может быть священным. И для меня, пока это заставляет вас прерывать, когда вашего соседа арестовывают эсэсовцы.Правильно? Если это увеличивает вероятность того, что вы это сделаете, на 1 процент, значит, оно делает свое дело.

Ванесса молится Джейн Эйр . Когда в ее жизни происходят события, которые выходят из-под контроля, которые заставляют ее испытывать знакомые чувства отчаяния и бесполезности, она может открыть эту книгу и найти отрывок, освещающий некоторую истину. Немного мудрости, которая может помочь ей в текущей ситуации.

Один из цитат Она возвращается к времени и снова это один:




Vanessa Zoltan: «Законы и принципы не являются на время, когда есть никакого искушения: они для таких моментов, как этот, когда тело и душа восстают против их суровости; строги они; неприкосновенными они будут.Если бы я мог сломать их по своему усмотрению, чего бы они стоили?»

Когда она открывает Джейн Эйр, , она чувствует, что ее видят иначе, чем с Торой.

Если бы какой-либо текст мог быть священным — мог бы предложить вам истину и руководство — что бы он открыл для вас?

Я читал некоторые из моих любимых священных текстов в прошлых эпизодах, но я попросил некоторых членов нашей команды ТТФА сделать то же самое.


Меган Палмер: Священный текст, который я выбрал, — «I Want to Break Free» группы Queen. Мне было довольно трудно выбрать священный текст, но я остановился на этом, потому что он был со мной на протяжении всей моей жизни несколькими разными способами. Впервые я помню, как в детстве моя мама включала свою кассету с «Королевой лучших хитов» в наш кухонный радиоприёмник, когда занималась уборкой по утрам в субботу. А потом, в старших классах, я слушал эту песню в машине, когда получал ладан, только что независимый.А потом, в колледже, я слушал эту песню, когда ходил между уроками или готовился к вечеринкам. А сегодня это моя любимая песня в караоке. Эта песня напоминает мне о преодолении трудностей, преодолении горя, освобождении души. И это просто заставляет меня чувствовать себя стойкой, и это напоминает мне о силе безграничной любви к себе и другим.

«Я хочу вырваться на свободу.

Я хочу вырваться на свободу.

Я хочу освободиться от твоей лжи.

Ты такой самодовольный.

Ты мне не нужен.

Я должен вырваться на свободу.

Видит Бог, знает Бог, я хочу вырваться на свободу.

Я влюбился.

Я впервые влюбился.

И на этот раз я знаю, что это по-настоящему.

Я влюбился.

Бог знает, бог знает, я влюбился.

[АУДИО: «I Want to Break Free» группы Queen: Странно, но это правда / Я не могу свыкнуться с тем, как ты любишь меня, как ты / Но я должен быть уверен / Когда я выйду за эту дверь / О, как я хочу быть свободной, детка.”]



Jordan Turgeon: Мой священный текст – это песня группы Turin Brakes. Он называется «Спаси тебя». Это песня, которую я часто переслушиваю, пересматриваю на повторе, когда переживаю трудные времена. Это одна из тех песен, которые идеально подходят, когда вы едете домой ночью. Включите автомобильную стереосистему настолько, насколько сможете, и просто позвольте звуку окружить вас.

«Устали глаза, может быть, вы слишком много видели.

Усталое сердце, у каждого конца есть начало.

Если вы попали в беду, сойдя с трассы.

Вы бы вернулись?

Время спасет вас.

Вам не нужно спасаться.

[АУДИО: «Спаси тебя», Турин Брейкс: «И если я понадоблюсь тебе сейчас / Ты знаешь, что я здесь / Чтобы самые глубокие шрамы исчезли».] : Действительно, единственная строчка этой песни, которая сама по себе могла бы быть просто священным текстом, это строчка: «Время спасет тебя, тебе не нужно спасать себя.«По какой-то причине это такое утешительное сообщение для меня, и оно только подтверждает, что все будет хорошо. Это красивая песня. Послушай это!

Джейка Мальдонадо-Медина: Мой священный текст взят из Бойня номер пять Курта Воннегута. Бойня номер пять — это книга, которую я читал и много думал о ней, потому что она такая странная, но в ней так много говорится. И поэтому я обнаружил, что возвращаюсь, чтобы перечитать его, и каждый раз, когда я это делаю, я открываю что-то новое о том, что там говорится о войне, о течении времени и обо всем остальном. Цитата, которую я выбрал, звучит так: «Но она оглянулась. И я люблю ее за это. Потому что это было так по-человечески. Так она превратилась в соляной столб. Такие вот дела. Люди не должны оглядываться назад. Я точно больше не буду этим заниматься».

У каждого должны быть слова, которые заставляют его чувствовать, что о нем заботятся.


Ванесса Золтан: Итак, Исаак Башевис Зингер, тоже еврейский писатель, он пережил войну. Всю свою литературу он написал на идиш.И он так свободно говорил по-английски, что переводил свои работы с идиша на английский. У него всегда была первая версия каждого рассказа, написанного им на идише. И он произнес свою Нобелевскую речь на идише. В своей Нобелевской речи он сказал, что пишет на идиш, потому что он очень религиозен, и он сказал, что когда придет Мессия и евреи воскреснут из мертвых, он хочет, чтобы у всех призраков была литература, написанная на их языке, и он не хочет, чтобы они думали, что мы забыли о них. Я много думаю о своей жизни в таких терминах. Я не хочу, чтобы какая-либо часть моего богословия не включала людей, которые, как я боюсь, будут забыты. Знаешь? И я имею в виду, что я часто говорю о женщинах в подвалах, верно? Также как люди, которым легко иметь, например, церковь или традиционную религию, не помнят. Я хочу удостовериться, что мы по-прежнему рассказываем истории, готовые принять их, и удостовериться, что… я не люблю произносить какие-либо молитвы, думать о любых мыслях, которые не имеют воображения и потенциала, чтобы включить даже людей, которые Я не могу представить, кто в отчаянии.Я думаю, что это то, что так замечательно в молитвах светскими текстами в моей работе, потому что не все тексты работают для каждого человека, верно? Например, Тора больше не работает для меня, потому что она срабатывает разными способами. И я встречаю много квир-детей, которые выросли христианами и чувствуют, что Библия для них как бы испорчена. И знаете, по работе я провожу много времени с фанатами Гарри Поттера. А для некоторых людей Гарри Поттер все еще работает. Но для некоторых J.K. Роулинг со своей трансфобией все испортила.И поэтому я думаю, что наличие обширного представления о том, что такое священный текст, означает, что никто не останется позади. У каждого есть что-то, что он любит, что-то, к чему он может относиться как к святому.

Я Нора Макинерни. Это было «Ужасно, спасибо за вопрос». В нашу команду входят Марсель Малекебу, Джейка Мальдонадо-Медина, Джордан Турджен и Меган Палмер. Вы можете найти меня или книги — вы можете найти меня в Интернете; Хотя я не думаю, что вам это нужно, но я написал несколько книг. Вы можете найти их везде, где покупаете книги.

У Ванессы есть собственный подкаст, очень милый, под названием «Гарри Поттер и священный текст». И у нее есть книга на эту тему под названием « Молитва с Джейн Эйр: размышления о чтении как священной практике».