Древнерусская изба рисунки: Русская изба рисунок для учеников 5 классов. Легкие срисовки

(фот. Побединский Владимир)

Деревянная крестьянская изба многие века была преобладающим жилищем 90% населения России. Это легко изнашиваемая постройка, и до нас дошли избы не старше середины XIX в. Но в своем устройстве они сохранили древние строительные традиции. Возводили их обычно из мелкослойной сосны, а в некоторых районах рек Мезени и Печоры из лиственницы.

Русская изба на высоком подклете с галереей. Подклет использовался для хранения припасов. Изба находится в музее деревянного зодчества Витославицы под Новгордом.

Изба объединена под общей кровлей с хозяйственными постройками. Крестьянское жилище состояло из клети, избы, сеней, горницы, подклети и чулана. Основное жилое помещение — изба с русской печью. Внутренняя обстановка избы: неподвижные широкие лавки, плотно прикрепленные к стенам, полки над ними; примыкающие к печи деревянные элементы; открытый посудный шкаф-блюдник, люлька и другие детали домашней обстановки имеют историю многих веков.

ПЕЧЬ . Особенно интересно в интерьере русской избы устройство печи. Объединенная своими деревянными частями с внутренней архитектурой избы в одно целое она воплощает в себе идею домашнего очага. Вот почему столько любви вложено народными мастерами в архитектурную обработку печи и ее деревянных деталей.

Иногда у печи устраивался угол для стряпни, отделенный деревянной филенчатой ярко расписанной перегородкой, шедшей не до самого верха. Часто эта перегородка превращалась в двусторонний и расписной встроенный шкаф. Роспись носила либо геометрический характер (мотив солнца), либо изображала цветы. В росписи преобладали зеленый, белый, красный, розовый, желтый, черные цвета.

ЛАВКИ . Неподвижные лавки обыкновенно устраивали вдоль стен всего помещения. Одной стороной они плотно примыкали к стене, а с другой поддерживались или подставками, выпиленными из толстой доски, или же резными и точеными столбиками-ножками. Такие ножки суживались к середине, которую украшало круглое точеное яблоко.

Если подставку делали плоской, выпиливая из толстой доски, то ее рисунок сохранял силуэт подобной же точеной ножки. К краю лавки пришивали тесину, украшенную какой-нибудь несложной резьбой. Лавка, украшенная таким образом, называлась опушенной, а ее ножки — стамишками. Иногда между стамишками устраивали задвижные дверцы, превращая пристенные лавки в своеобразные лари для хранения домашних вещей.

Переносная лавка с четырьмя ножками или с заменяющими их по бокам глухими досками, на которых было утверждено сиденье, называлась скамьей. Спинки могли перекидываться с одного края скамьи на противоположный. Такие скамьи с перекидной спинкой называли переметными, а саму спинку — перемет. Резьбой главным образом украшали спинки, которые делали глухими или же сквозными — столярно-решетчатой, резной или токарной работы. Длина скамьи несколько больше длины стола. Скамьи в горницах обычно покрывали специальной тканью — полавочником. Встречаются скамьи с одной боковиной — резной или расписной доской. Боковина была опорой для подушки или ее использовали как прялку.

Стулья в крестьянском жилище распространились позже, в XIX в. В решении стула наиболее заметно отразилось влияние города. В народном искусстве преобладает устойчивая симметричная форма стула с квадратным дощатым сиденьем, квадратной сквозной спинкой и слегка выгнутыми ножками. Иногда стул украшали деревянной бахромой, иногда узорной спинкой. Стулья красили в два-три цвета, например в голубой и малиновый. Для стульев характерна некоторая жесткость, что роднит их по форме со скамьей.

СТОЛ — обычно был значительных размеров в расчете на большую семью. Крышка стола прямоугольная, делали ее из хороших досок без сучков и тщательно обрабатывали до особой гладкости. Подстолье решалось по-разному: в виде дощатых боковин с выемкой внизу, соединенных проножкой; в виде ножек, соединенных двумя проножками или кругом; без царги или с царгой; с одним или двумя выдвижными ящиками. Иногда резьбой покрывали края столовой доски и грани массивных ножек, оканчивающихся в своей нижней части резными перехватцами.

Помимо обеденных изготовляли кухонные столы для приготовления пищи — поставцы, которые размещали около печи. Поставцы были выше обеденных столов, чтобы за ними удобно было работать стоя, и имели внизу полки с закрывающимися дверцами и выдвижные ящики. Были распространены также небольшие столики, на которых стоял ларец или лежала книга, они имели более декоративное решение.

СУНДУКИ — обязательная принадлежность избы. В них хранили одежду, холсты и другую домашнюю утварь.

Сундуки делали большие — длиной до 2 м и маленькие 50-60 см (укладки). Иногда сундуки обивали со всех сторон звериной шкурой с коротким ворсом (лося, оленя). Укрепляли сундуки металлическими деталями, которые одновременно служили и украшениями.

В металлических полосках делали прорезной орнамент, отчетливо выступающий на фоне покрашенного в яркий цвет (зеленого или красного) сундука. Затейливо украшали ручки, размещенные с боков сундука, личины замков и ключи. Замки делали со звоном, даже мелодией и хитрым способом замыкания и отмычки. Резьбой и росписью сундуки украшали и внутри, наиболее распространенной темой был растительный узор. Особенно богато и ярко расписывали свадебные сундуки. Высоко ценились сундуки из древесины кедра, специфический запах которой отпугивает моль.

ПОЛКИ . Широко применили в избе полки, закрепляемые к стене наглухо. Полки, примыкавшие к стене по всей длине, назывались вислыми (от слова висеть), полки, опирающиеся только концами, — воронцы.

Полки-воронцы разделяли помещение избы на самостоятельные части. К полкам можно также отнести и навесной настил — полати, которые делали над входной дверью; между печкой и стеной. Над лавками размещалась полка-надлавочник, которая находилась немного выше окон. Такие полки поддерживались кронштейнами фигурной формы.

ШКАФЫ-ПОСТАВЦЫ . С течением времени (XVIII-XIX вв.) в крестьянском жилище начинают появляться шкафы различных размеров и видов. Небольшие шкафчики разнообразны по художественному оформлению (резьба, токарные детали, профили, роспись). Узоры носят геометрический или растительный характер, чаще вазон с цветами. Иногда встречаются изображения жанровых сцен. Часто в шкафчиках применяли сквозную резьбу, что делалось для проветривания продуктов.

Шкафы-поставцы состояли из двух частей: нижняя снабжалась полками с закрывающимися дверцами или выдвижными ящиками (два-пять) и имела откидную доску, которую использовали как крышку стола. В верхней меньшей части были расположены полки, закрываемые глухими или остекленными дверцами.

ПОСТЕЛИ . Для сна использовали лавки, скамейки, сундуки с плоской крышкой, встроенные и передвижные кровати. Встроенная кровать размещалась в углу, наглухо крепилась к стенам с двух сторон и имела одну спинку. Для грудных детей предназначались подвесные люльки, зыбки или колыбели, которые украшали резьбой, токарными деталями, росписью, фигурными вырезами в досках.

Ведущей цветовой гаммой была золотисто-охристая с введением белого и красного цветов. Золотисто-охристые тона характерны для стен избы, деревянной мебели, посуды, утвари. Белыми были полотенца на иконах, красный цвет небольшими пятнами сверкал в одежде, полотенцах, в растениях на окнах, в росписях домашней утвари.

Современный вариант русского дома в исполнении компании «Русский дом»

Что находится в русской избе рисунки. Крестьянская мебель и утварь

Жилья с локоток, а житья с ноготок

Интерьер крестьянского жилища, который можно встретить и в наше время, складывался на протяжении столетий. Ввиду ограниченности пространства планировка дома была очень рациональной. Итак, открываем дверь, пригибаясь, входим…

Дверь, ведущая в избу, делалась невысокой с приподнятым порогом, что способствовало большему сохранению тепла в доме. Кроме того, гость, входя в избу, волей-неволей должен был поклониться хозяевам и иконам в красном углу – обязательному атрибуту крестьянской избы.

Основополагающим при планировании избы было расположение печи. Печь играла в доме самую главную роль, да и само название «изба» происходит от древнерусского «истьба, истобка», то есть топить, истопить.

Русская печь кормила, обогревала, лечила, на ней спали, а в некоторых даже мылись. Уважительное отношение к печи выразилось в пословицах и поговорках: «Печь нам мать родная», «На печи все красное лето», «Словно на печи погрелся», «И по летам, и по годам – одно место – печь». В русских загадках спрашивается: «Что из избы не вытащишь?», «Чего в избе не видно?» — тепла.

В центральных районах России печь стояла обычно в правом углу от входа. Такую избу называли «пряхой». Если печь располагалась слева от входа, то изба называлась «непряхой». Дело в том, что напротив печи у длинной стороны дома всегда находилась так называемая «долгая» лавка, на которой женщины пряли. И в зависимости от расположения этой лавки по отношению к окном и ее освещенности, удобству для прядения, избы и нарекались «пряхами» и «непряхами»: «Не с руки прясть: правая рука к стене и не по свету».

Часто для сохранения формы глинобитной избы в ее углы помещали вертикальные «печные столбы». Один из них, который выходил к центру избы, ставили всегда. От него к боковой передней стене перекидывали широкие брусы, вытесанные из дуба или сосны. За постоянно черный от сажи цвет их называли воронцами. Располагались они на высоте человеческого роста. «Стоит Яга, во лбу рога» — загадывали загадку про воронцы. Тот из воронцов, который шелк длинной боковой стене, назывался «палатным брусом». Второй воронец, шедший от печного столба к передней фасадной стене, называли «чуланным, пирожным брусом». Он использовался хозяйкой в качестве полки для посуды. Таким образом, оба воронца обозначали границы функциональных зон избы, или углов: по одну сторону от входа печной и стряпной (бабий) куты (углы), по другую – хозяйский (палатный) кут, и красный, или большой, верхний угол с иконами и столом. Старинная поговорка, «Не красна изба углами, красна пирогами» подтверждает деление избы на разные по своему значению «углы».

Задний угол (у входной двери) исстари был мужским. Здесь находился коник — короткая широкая лавка, врубленная вдоль задней стены избы. Коник имел форму ящика с откидной плоской крышкой. От двери (чтобы не дуло ночью) коник отделялся вертикальной доской-спинкой, которой часто придавали форму конской головы. Это было рабочее место мужчины. Здесь плели лапти, корзины, ремонтировали конскую упряжь, занимались резьбой и т.д. Под коником в ящике хранили инструменты. Женщине на коник садиться было неприлично.

Этот угол называли еще полатным кутом, т.к. здесь, прямо над дверью, под потолком, возле печи устраивались специальные настилы – полати. Одним краем полати врублены в стену, а другим опираются на полатный брус. На полатях спали, залезая туда с печи. Здесь сушили лен, пеньку, лучину, на день убирали туда постельные принадлежности. Полати были самым любимым местом детворы, т.к. с их высоты можно было наблюдать за всем, что происходит в избе, особенно во время праздников: свадеб, посиделок, гуляний.

В подпорожье мог войти любой добрый человек без спроса. Без стука в дверь, но за полатный брус гостю по его воле ходу нет. Ожидание приглашения хозяев войти в следующий кут – красный при низких полатях было крайне неудобным.

Бабий или печной угол — царство женщины-хозяйки «большухи». Здесь у самого окна (у света) против устья печи всегда ставили ручные жернова (два больших плоских камня), поэтому угол называли еще “жерновым”. Вдоль стены от печи к передним окнам шла широкая судная лавка, иногда ставился небольшой стол, на который выкладывался горячий хлеб. На стене висели наблюдники — полки для посуды. На полках стояла разнообразная утварь: деревянные блюда, чашки и ложки, глиняные плошки и горшки, железные сковороды. На лавках и полу – молочная посуда (крынки, кувшины), чугуны, ведра, кадки. Иногда бывала медная и оловянная посуда.

В печном (кутном) углу женщины готовили пищу, отдыхали. Здесь во время больших праздников, когда собиралось много гостей, накрывался отдельный стол для женщин. Мужчины даже своей семьи зайти в печной угол без особой надобности не могли. Появление же там постороннего мужчины расценивалось как грубое нарушение заведенных правил (традиций).

Жерновой угол считался грязным местом, в отличие от остального чистого пространства избы. Поэтому крестьяне всегда стремились отделить его от остального помещения занавесом из пестрого ситца, цветной домотканой или деревянной переборкой.

Будущая невеста во время всего сватовства должна была слушать разговор из бабьего угла. Оттуда она выходила и во время смотрин. Там ожидала приезда жениха в день свадьбы. И выход оттуда в красный угол воспринимался как уход из дома, прощание с ним.

Дочку в колыбельку — приданое в коробейку.

В бабьем углу висит на длинном шесте (очепе) и колыбель. Шест, в свою очередь, продевается в кольцо, вделанное в потолочную матицу. В разных областях колыбель изготавливают по-разному. Она бывает целиком плетенной из прутьев, бывает с боковиной из луба, с дном матерчатым или плетеным. И называют ее тоже по-разному: люлька, зыбка, колыска, колубалка. К колыбели привязывалась веревочная петля или деревянная педаль, которая позволяла матери качать ребенка, не отрываясь от работы. Висячее положение колыбели характерно именно для восточных славян – русских, украинцев, белорусов. И это связано не только с удобством, но прежде всего с народными поверьями (стоящая на полу люлька появляется много позже). По представлениям крестьян отрыв ребенка от пола, «низа», способствовал сохранению в нем жизненной силы, потому что пол воспринимался как граница между миром людей и подпольем, где обитает «нечистая сила» – домовой, умершие родственники, привидения. С целью защиты ребенка от нечисти под колыбель клали колющие предметы: нож, ножницы, веник и др.

Парадной, центральной частью избы был красный угол. Красный угол, как и печь, являлся важным ориентиром внутреннего пространства избы.
Как бы ни располагалась в избе печь, красный угол всегда находился по диагонали от нее. Красный угол всегда хорошо освещался, так как окна прорубались в обеих стенах, составляющих этот угол. Обращен он был всегда «на солнце», т.е. на юг или восток. В самом углу, сразу под полавочником помещали божницу с иконами и лампадкой, отчего угол еще назывался “святым”. На божнице хранилась святая вода, освященные верба и пасхальное яйцо. Непременно лежало перышко для обметания икон. Считалось, что икона должна обязательно стоять, а не висеть. Сюда же, за иконы, складывали счета, долговые расписки, платежные тетради и т.д.

Сверху на божницу вешалась занавеска или “божник”. Так называли специально вытканное и вышитое узкое, длинной полотенце (20-25 см * 3-4м). Его украшали вдоль одной стороны и на концах вышивкой, тканым орнаментом, лентами, кружевами. Вешали божник так, чтобы прикрыть иконы сверху и с боков, оставив открытыми лики.

Трапезная, освященная святынями – вот что такое красный угол. Как жилое помещение православного христианина считается символом православного храма, так и Красный угол рассматривается как аналог алтаря, самое важное и почетное место в доме.

Вдоль стен (передней и боковой) красного угла шли лавки. Вообще лавки устраивали вдоль всех стен избы. Они не принадлежали к мебели, но являлись неотъемлемой частью сруба и были прикреплены к стенам неподвижно. Одной стороной они врубались в стену, а с другой поддерживались подлавниками, выпиленными из досок. К краю лавки пришивали тесину, украшенную резьбой. Такая лавка называлась опушенной, или «с навесом», «с подзором». На них сидели, спали, хранили вещи. Каждая лавка имела свое назначение и название. Слева от двери находилась лавка задняя, или пороговая. Ее-то и называли коником. За ней, вдоль левой длинной стороны избы, от коника к красному углу шла лавка долгая, отличавшаяся от других своей длиной. Подобно печному куту, эта лавка традиционно считалась женским местом. Здесь шили, вязали, пряли, вышивали, занимались рукоделием. Поэтому эту лавку называли еще бабьей.
Вдоль передней (фасадной) стены, от красного угла к печному, была лавка короткая (она же красная, передняя). На ней во время семейной трапезы сидели мужчины. От передней стены к печи шла лавка судная. Зимой под этой лавкой, забранной решетками, держали кур. И, наконец, за печью, до двери, шла лавка кутная. На нее ставили ведра с водой.

В красном углу у сходящихся лавок (долгой и короткой) всегда ставили стол. Стол всегда был прямоугольным по форме с мощным подстольем. Столешницу почитали «божьей ладонью», дающей хлеб. Поэтому стучать по столу считалось грехом. В народе говорили: «Хлеб на стол, так стол – престол, а хлеба ни куска – так и стол – доска».

Покрывался стол скатертью. В крестьянской избе скатерти изготавливали из домотканины как простого полотняного переплетения, так и выполненной в технике бранного и многоремизного ткачества. Используемые повседневно скатерти сшивали из двух полотнищ пестряди, как правило с клетчатым узором (расцветка самая разнообразная) или просто грубого холста. Такой скатертью накрывали стол во время обеда, а после еды или снимали, или покрывали ею хлеб, оставленный на столе. Праздничные скатерти отличались лучшим качеством полотна, такими дополнительными деталями как кружевная прошва между двумя полотнищами, кисти, кружево или бахрома по периметру, а также узором на ткани.

В красном углу происходили все значимые семейные события. Здесь выкупали невесту, отсюда ее увозили на венчание в церковь, в доме жениха ее сразу вели тоже в красный угол. Во время уборки урожая первый и последний сноп торжественно устанавливали в красном углу. Во время строительства избы, если под углы первого венца клали монеты на счастье, то под красный угол клали самую крупную. Этот угол избы всегда старались особо украсит и держать в чистоте. Само название «красный» означает «красивый», «светлый». Он является самым почетным местом в доме. Согласно традиционному этикету, человек, пришедший в избу, мог пройти туда только по особому приглашению хозяев.

Входящие в избу, прежде всего, обращались к красному углу и осеняли себя крестным знамением. Русская пословица гласит: «Первый поклон – Богу, второй – хозяину с хозяйкой, третий – всем добрым людям».

Место за столом в красном углу под образами было самое почетное: здесь сидел хозяин, или почетный гость. «Красному гостю – красное место». Каждый член семьи знал свое место за столом. Старший сын хозяина сидел по правую руку от отца, второй сын — по левую, третий – рядом со старшим братом и т.д. «Каждый сверчок знай свой шесток». Место хозяйки за столом в торце стола со стороны бабьего кута и печи – именно она жрица домашнего храма. Она общается с печью и огнем печи, она заводит квашню, сажает в печь тесто, вынимает его претворенным в хлеб.

Кроме лавок в избе были передвижные приставные скамьи. Место на лавке считалось более престижным, чем на скамье; гость мог судить об отношении к нему хозяев смотря по тому. Куда его усаживали – на лавку или на скамью.
Лавки обычно покрывали специальной тканью – полавочником. И вообще, вся изба убрана предметами домашнего ткачества: полати и лежанку на печи закрывают цветные занавеси, на окнах – занавески из домотканой кисеи, на полу – разноцветные половики. Подоконники же украшает милая крестьянскому сердцу герань.

Между стеной и тыльной или боковой стороной печи находилось запечье. При расположении за печью там хранили конскую упряжь, если сбоку, то обычно кухонную утварь.

С другого боку печи, рядом с входной дверью, пристраивался голбец, — особая деревянная пристройка к печи, по лестнице которой спускались в подклеть (подпол), где хранились припасы. Голбец служил также местом отдыха, особенно старых и малых. Кое-где высокий голбец был заменен коробом – «западней», высотой 30 сантиметров от пола, с задвижной крышкой, на которой также можно было спать. Со временем спуск в подклет переместился перед устьем печи, и попасть в него можно было через дыру в полу. Печной угол считался местом обитания домового – хранителя домашнего очага.

С середины XIX в. В крестьянском жилище, особенно у зажиточных крестьян, появляется парадное жилое помещение – горница. Горница могла быть летним помещением, в случае всесезонного использования она отапливалась печью голландкой. Горницы, как правило, имели более красочный интерьер, чем изба. В интерьере горниц использовались стулья, кровати, горки сундуков.

Интерьер крестьянского дома, складывающийся веками, представляет наилучший образец сочетания удобства и красоты. Здесь нет ничего лишнего и всякая вещь на своем месте, все под рукой. Главным критерием крестьянского дома было удобство, чтобы человек мог в нем жить, работать и отдыхать. Однако в устройстве избы нельзя не увидеть и свойственную русскому народу потребность в красоте.
В интерьере русской избы главенствует горизонтальный ритм мебели (лавки, полати, полки) Объединяет интерьере единый материал, приемы столярной обработки. Сохранялся естественны цвет древесины. Ведущей цветовой гаммой была золотисто-охристая (стены избы, мебель, посуда, утварь) с введением белого и красного цветов (белыми были полотенца на иконах, красный цвет небольшими пятнами сверкал в одежде, полотенцах, в растениях на окнах, в росписи домашней утвари).

КРЕСТЬЯНСКАЯ МЕБЕЛЬ И УТВАРЬ

Мебели в избе было немного, да и разнообразием она не отличалась – стол, лавки, скамьи, сундуки, посудные полки. Привычные для нас шкафы, стулья, кровати появились в деревне только в 19 веке.

СТОЛ занимал в доме важное место и служил для ежедневной или праздничной трапезы. К столу относились с уважением, называли «Божьей ладонью», дарующей хлеб насущный. Поэтому нельзя было бить по столу, влезать на него детям. В будничные дни стол стоял без скатерти, на нем могли находиться лишь хлеб, завернутый в скатерть, и солонка с солью. В праздники его ставили посреди избы, накрывали скатертью, украшали нарядной посудой. Стол считался местом, за которым происходило единение людей. Человек, которого хозяева приглашали за стол, считался в семье «своим».

ЛАВКИ из дерева традиционно выполняли две роли. Прежде всего, они были подспорьем в хозяйственных делах, помогали выполнять свое ремесло. Вторая роль – эстетическая. Украшенные разнообразными узорами лавочки ставились вдоль стен обширных помещений. В русской избе лавки шли вдоль стен вкруговую, начиная от входа, и служили для сиденья, спанья, хранения хозяйственных мелочей. Каждая лавка имела свое название. Лавка около печки называлась кутной , так как располагалась в бабьем куте. На нее ставили ведра с водой, горшки, чугуны, укладывали испеченный хлеб. Судная лавка шла от печи до передней стены дома. Эта лавка была выше остальных. Под ней были раздвижные дверцы или занавеска, за которыми располагались полки с посудой. Долгая лавка – лавка, отличающаяся от других своей длиной. Она тянулась либо от коника к красному углу, вдоль боковой стены дома, либо от красного угла вдоль стены фасада. По традиции она считалась женским местом, где занимались прядением, вязанием, шитьем. Мужскую лавку называли коником , как и рабочее место крестьянина. Она была короткая и широкая, имела форму ящика с откидной плоской крышкой или задвижными дверцами, где хранился рабочий инструмент.

В русском быту для сидения или спанья использовали также СКАМЬИ. В отличие от лавки, которая прикреплялась к стене, скамья была переносной. Ее можно было в случае нехватки спального места поставить вдоль лавки, чтобы увеличить пространство для постели, или поставить к столу.

Под потолком шли ПОЛАВОШНИКИ , на которых располагалась крестьянская утварь, а около печи укрепляли деревянный настил – ПОЛАТИ . На полатях спали, а во время посиделок или свадьбы туда забиралась детвора и с любопытством глазела на все происходящее в избе.

Посуду хранили в ПОСТАВЦАХ : это были столбы с многочисленными полками между ними. На нижних полках, более широких, хранили массивную посуду, на верхние, более узкие, ставили мелкую посуду. Для хранения отдельной посуды служил ПОСУДНИК – деревянная полка или открытый шкафчик. Посудник мог иметь форму замкнутой рамы или быть открытым сверху, нередко его боковые стенки украшали резьбой или имели фигурные формы. Как правило, посудник находился над судной лавкой, под рукой хозяйки.

Редко в какой крестьянской избе не было ТКАЦКОГО СТАНКА , каждая крестьянская девушка и женщина умела ткать не только простой холст, но и бранные скатерти, полотенца, клетчатые понёвы, заклады для шушпанов, насундучники, постилки.

Для новорожденного подвешивали к потолку избы на железный крюк нарядную ЛЮЛЬКУ. Мягко покачиваясь, она убаюкивала младенца под напевную песнь крестьянки.

Постоянной принадлежностью быта русской женщины — с юности и до глубокой старости — была ПРЯЛКА . Нарядную прялку мастерил добрый молодей своей невесте, дарил на память муж жене, отец дочери. Поэтому в ее украшение вкладывалось много душевного тепла. Прялки хранили всю жизнь и передавали как память о матери следующему поколению.

СУНДУК в избе занимал место хранителя семейного быта. В нем помещались и деньги, и приданое, и одежда, и простые бытовые мелочи. Поскольку в нем хранили самое ценное, в нескольких местах его оковывали для прочности железными полосами, закрывали на замки. Чем больше сундуков было в доме, тем богаче считалась крестьянская семья. На Руси было распространено два вида сундуков – с плоской откидной крышкой и выпуклой. Были маленькие сундуки, похожие на шкатулки. Сундук изготавливался из дерева – из дуба, реже из березы.

В то время, как сундук являлся предметом роскоши и использовался для хранения дорогих вещей, существовал ЛАРЬ . По форме он был похож на сундук, но сделанный более просто, грубо, не имел украшений. В нем хранили зерно, муку, на базаре использовали для продажи съестного.

Крестьянская утварь

Крестьянский дом трудно было представить без многочисленной утвари. Утварь — это все предметы, необходимых человеку в его обиходе: посуда для заготовки, приготовления и хранения пищи, подачи ее на стол; различные емкости для хранения предметов домашнего обихода, одежды; предметы для личной гигиены и гигиены жилища; предметы для разжигания огня, хранения и употребления табака и для косметических принадлежностей.
В русской деревне употреблялась в основном деревянная и гончарная утварь. В большом употреблении была также утварь, изготовленная из бересты, плетенная из прутьев, соломы, корней сосны. Некоторые из необходимых в хозяйстве деревянных предметов изготавливались силами мужской половины семьи. Большая же часть предметов приобреталась на ярмарках, торжках, особенно это касалось бондарной и токарной утвари, изготовление которой требовало специальных знаний и инструментов.

Первостепенным предметом сельского быта раньше считалось КОРОМЫСЛО – толстая изогнутая дугой деревянная палка с крючками или выемками на концах. Предназначалось для носки ведер с водой на плечах. Считалось, что сила у человека есть до тех пор, пока он может носить воду в ведрах на коромысле.

Ношение воды на коромысле – целый ритуал. Когда идешь за водой, два пустых ведра должны быть в левой руке, коромысло – в правой. Коромысло имело форму дуги. Оно ложилось удобно на плечи, а ведра, одетые на концы коромысла в специально вырезанные для этого выемки, почти не качались при ходьбе.

ВАЛЁК – массивный, изогнутый кверху деревянный брусок с короткой рукояткой – служил не только для обмолота льна, но и для выколачивания белья во время стирки и полоскания, а также для беления готового холста. Изготавливали вальки чаще всего из липы или березы и украшали трехгранно — выемчатой резьбой и росписью. Самыми нарядными являлись подарочные вальки, которые парни преподносили девушкам. Одни из них выполнялись в виде стилизованной женской фигуры, другие украшались сквозными отверстиями с бусинами, камешками или горошинами, которые при работе издавали своеобразный «журчащий» звук.

Валек клали в колыбель новорожденного в качестве оберега, а также подкладывали его под голову ребенку во время обряда первой стрижки волос.

РУБЕЛЬ – предмет домашнего быта, который в старину русские женщины использовали для глажения белья после стирки. Он представлял собой пластину из дерева твердых пород с ручкой на одном конце. На одной стороне нарезались поперечные скругленные рубцы, вторая оставалась гладкой и иногда украшалась затейливой резьбой. Отжатое вручную белье наматывали на валик или скалку и раскатывали рубелем так, что даже плохо постиранное белье становилось белоснежным. Отсюда пословица: «Не мытьем, а катанием». Изготавливался рубель из древесины твердых лиственных пород: дуба, клена, бука, березы, рябины. Иногда рукоятку рубеля делали полой и закладывали внутрь горошинки или другие мелкие предметы, чтобы они гремели при раскатывании.

Для хранения громоздких хозяйственных припасов в клетях употреблялись бочки, кадки, лукошки разной величины и объема.

БОЧКИ в старину были самым обыкновенным вместилищем и жидкостей, и сыпучих тел, например: хлебного зерна, муки, льну, рыбы, мяса сушеного, поскони и разного мелкого товара.

Для заготовки впрок солений, квашений, мочений, кваса, воды, для хранения муки, крупы использовались КАДКИ . Необходимой принадлежностью кадки были кружок и крышка. Кружком прижимали помещенные в кадку продукты, сверху укладывали гнет. Это делалось для того, чтобы соления и мочения всегда находились в рассоле, не всплывали на поверхность. Крышка берегла продукты от пыли. У кружка и крышки имелись небольшие ручки.

УШАТ – деревянная емкость с двумя ручками. Применялся для наполнения и ношения жидкости. Ушат использовался для разных целей. В древности во время праздника в них подавали вино. В повседневной жизни в ушатах держали воду, запаривали веники для бани.

ЛОХАНЬ — круглая или продолговатая деревянная посудина с невысокими краями, предназначенная для различных хозяйственных надобностей: для стирки белья, мытья посуды, сливания воды.

ШАЙКА – тот же ушат, но предназначенный для мытья в бане.

На протяжении многих столетий главным кухонным сосудом на Руси был ГОРШОК . Горшки могли быть разных размеров: от маленького горшочка на 200-300 г каши до огромного горшка, вмещавшего до 2-3-х ведер воды. Форма горшка не менялась во все время его существования и была хорошо приспособлена для приготовления еды в русской духовой печи. Они редко украшались орнаментом. В крестьянском доме было около десятка и более горшков разных размеров. Горшками дорожили, старались обращаться с ними аккуратно. Если он давал трещину, его оплетали берестой и употребляли для хранения продуктов.

Для подачи на стол кушаний использовалась такая столовая утварь как БЛЮДО . Оно было обычно круглой или овальной формы, неглубоким, на невысоком поддоне, с широкими краями. В крестьянском быту были распространены главным образов деревянные блюда. Блюда, предназначенные для праздничных дней, украшались росписью. На них изображались растительные побеги, мелкие геометрические фигуры, фантастические животные и птицы, рыбы и коньки. Блюдо использовалось как в повседневном, так и в праздничном обиходе. В будни на блюде подавалась рыба, мясо, каша, капуста, огурцы и другие «густые» кушанья, съедавшиеся после похлебки или щей. В праздничные дни помимо мяса и рыбы на блюде подавались блины, пироги, булочки, ватрушки, пряники, орехи, конфеты и прочие сладости. Кроме того, существовал обычай подносить на блюде гостям чарку с вином, медовухой, бражкой, водкой или пивом.
Для питья хмельных напитков пользовались ЧАРКОЙ . Она представляет собой небольшой сосуд круглой формы, имеющий ножку и плоское дно, иногда могла быть ручка и крышка. Чарки обычно расписывались или украшались резьбой. Этот сосуд употреблялся как индивидуальная посуда для питья браги, пива, хмельного меда, а позднее — вина и водки в праздничные дни..
Чарку чаще всего использовали в свадебном обряде. Чарку с вином предлагал новобрачным священник после венчания . По очереди они отпивали из этой чарки по три глотка. Допив вино, муж бросал чарку под ноги и топтал ее одновременно с женой, приговаривая: «Пусть так под ногами нашими будут потоптаны те, которые станут посевать между нами раздор и нелюбовь». Считалось, что кто из супругов первым наступит на нее, тот и будет главенствовать в семье. Первую чарку с водкой хозяин подносил на свадебном пиру колдуну, которого приглашали на свадьбу в качестве почетного гостя, чтобы избавить молодых от порчи. Вторую чарку колдун просил сам и лишь после этого начинал защищать новобрачных от недобрых сил.

ЕНДОВА – деревянная или металлическая чаша в виде ладьи с носиком для слива. Использовалась для разлива напитков на пирах. Ендова была разных размеров: от вмещавших ведро пива, браги, медовухи или вина до совершенно маленьких. Металлические ендовы украшались редко, так как они не ставились на стол. Хозяйка лишь подносила их к столу, разливая напитки по чаркам и кубкам, и сразу уносила. Деревянные же были очень нарядные. Любимыми узорами были розетки, веточки с листиками и завитками, ромбики, птицы. Ручку делали в виде головы коня. Сама форма ендовы напоминала птицу. Так в украшении использовалась традиционную символику. Деревянную ендову ставили на середину праздничного стола. Она считалась застольной посудой.

КУВШИН – сосуд для жидкости с ручкой и носиком. Похож на чайник, но обычно выше. Делался из глины.

КРИНКА – глиняный сосуд для хранения и подачи молока на стол. Характерной особенностью кринки является высокое и широкое горлышко, диаметр коорого рассчитан на обхват его рукой. Молоко в таком сосуде дольше сохраняло свежесть, а при прокисании давало толстый слой сметаны.

КАШНИК – горшок с ручкой для приготовления и подачи на стол каши.

КОРЧАГА – это глиняный сосуд больших размеров, имевший самое разнообразное назначение: использовался для нагревания воды, варки пива и кваса, браги, кипячения белья. В корчагу пиво, квас, воду вливали через отверстие в тулове, расположенном около донца. Его обычно затыкали пробкой. Корчага, как правило, не имела крышки.

Кочерга, ухват, сковородник, хлебная лопата, помело — это предметы, связанные с очагом и печью.

КОЧЕРГА — это короткий толстый железный прут с загнутым концом, который служил для размешивания углей в печи и сгребания жара.

УХВАТ ИЛИ РОГАЧ – длинная палка с металлической вилкой на конце, которой захватывают и ставят в русскую печь горшки, чугуны. Обычно ухватов в избе было несколько, они были разного размера, для больших и маленьких горшков, и с ручками разной длины. С ухватом имели дело, как правило, только женщины, так как приготовление пищи было женским делом. Иногда ухват использовали и как орудие нападения и обороны. Также ухват использовали в обрядах. Когда роженицу необходимо было защитить от нечистой силы, ставили ухват рогами к печи. Выходя из избы, она брала его с собой в качестве посоха. Существовала примета: чтобы при уходе из дома хозяина не ушел из дома домовой, необходимо было загородить печь ухватом или закрыть печной заслонкой. Когда выносили из дома покойника, на то место, где он лежал, укладывали ухват, чтобы защитить дом от смерти. На святках из ухвата и надетого на него горшка делалась голова быка или лошади, туловище изображал человек. Придя на святочное гуляние, быка «продавали», то есть ударяли по его голове топором, чтобы горшок разбился.

Перед посадкой хлебов в печь под печи очищали от угля и золы, подметая его помелом. ПОМЕЛО представляет собой длинную деревянную рукоять, к концу которой привязывались сосновые, можжевеловые ветки, солома, мочало или тряпка.

При помощи ХЛЕБНОЙ ЛОПАТЫ в печь сажали хлеба и пироги, а также вынимали их оттуда. Вся эта утварь участвовала в тех или иных обрядовых действиях.

СТУПА – сосуд, в котором размалывают или измельчают что-либо при помощи песта, деревянного или металлического стержня с круглой рабочей частью. Также в ступах растирали и смешивали вещества. Ступы имели разную форму: от небольшой миски до высоких, более метра в высоту, ступ для размалывания зерна. Название произошло от слова ступать – переставлять ногу с места на место. В русских деревнях в повседневном хозяйственном быту использовали в основном деревянные ступки. Металлические ступки были распространены в городах и в богатых семьях крестьян Русского Севера.

РЕШЕТО И СИТО – утварь для просеивания муки, состоящая из широкого обруча и натянутой на него с одной стороны сетки. Решето отличалось от сита более крупными отверстиями в сетке. Его использовали для сортировки муки, привезенной с деревенской мельницы. Через него отсеивалась мука более крупного помола, через сито. В крестьянском доме использовалось и как тара для хранения ягод и фруктов.

Решето использовали в ритуалах как вместилище даров и чудес, в народной медицине в роли оберега, в гаданиях в роли оракула. Воду, пролитую через решето, наделяли целебными свойствами, омывали ею ребенка, домашних животных в лечебных целях.

КОРЫТО – открытая продолговатая емкость. Изготавливалось из половинки целого бревна, выдалбливалось с плоской стороны. Корыто в хозяйстве пригождалось для всего и имело самое разнообразное назначение: для сбора урожая яблок, капусты и других плодов, для заготовки солений, для стирки, купания, остуживания пива, для замеса теста и кормления скота. В перевернутом виде использовали как большую крышку. Зимой дети катались на нем с горок, как в санках.

Сыпучие продукты хранили в деревянных поставцах с крышками, берестяных туесах и бураках. В ходу были плетеные изделия – лукошки, корзины, короба из лыка и прутьев.

ТУЕС (УРАК) – короб цилиндрической формы с крышкой и ручкой-дужкой, изготовленный из бересты или луба. Туеса различались по своему назначению: для жидкости и для сыпучих предметов. Для изготовления туеса для жидкости брали сколотень, то есть бересту, снятую с дерева целиком, без разреза. Под сыпучие продукты туес делали из пластовой бересты. Различались они и по форме: круглые, квадратные, треугольные, овальные. Туеса разной формы и размера были у каждой хозяйки, и у каждого было свое предназначение. В одних хорошо сохранялась и защищалась от влаги соль. В других держали молоко, масло, сметану, творог. В них наливали мед, подсолнечное, конопляное и льняное масло; воду и квас. В туесах продукты долго сохранялись свежие. С берестяными туесами ходили за ягодами в лес.

Через порог руки не подавать, окна на ночь закрывать, не стучать по столу – «стол божья ладонь», в огонь (печь) не плевать – эти и многие другие правила задают поведение в доме. Дом – микрокосм в макрокосме, свое, противостоящее чужому.

Человек обустраивает жилище, уподобляя его мироустройству, поэтому каждый угол, каждая деталь наполнены смыслом, демонстрируют взаимоотношения человека с окружающим его миром.

Вот мы вошли в русскую избу, переступили порог, что может быть проще!

Но для крестьянина дверь – не просто вход и выход из дома, это способ преодоления границы между внутренним и внешним мирами. Здесь таится угроза, опасность, ведь именно через дверь могут проникнуть в дом и злой человек, и нечисть. «Маленький, пузатенький, весь дом бережет» – замок должен был уберечь от недоброжелателя. Однако помимо затворов, засовов, замков выработана система символических способов, защищающих жилище от «нечистой силы»: кресты, крапива, обломки косы, нож или четверговая свеча, воткнутые в щели порога или косяка. В дом просто так не войти и из него не выйти: приближение к дверям сопровождалось краткой молитвой («Без бога – ни до порога»), перед дальней дорогой существовал обычай присаживания, путнику запрещалось переговариваться через порог и смотреть по углам, а гостя нужно было встречать за порогом и пускать вперед себя.

Что мы видим перед собой при входе в избу? Печь, которая служила одновременно и источником тепла, и местом приготовления пищи, и местом для сна, использовалась при лечении от самых различных заболеваний. В некоторых районах в печи мылись и парились. Печь порою олицетворяла все жилище, ее наличие или отсутствие определяло характер постройки (дом без печи – нежилой). Показательна народная этимология слова «изба» из «исътопка» от «топить, истопить». Основная функция печи – приготовление пищи – осмысливалась не только как хозяйственная, но и как сакральная: сырое, неосвоенное, нечистое превращалось в вареное, освоенное, чистое.

Красный угол

В русской избе всегда по диагонали от печи располагался красный угол, где мы можем увидеть иконы, Библию, молитвенные книги, изображения предков – те объекты, которым придавалась высшая культурная ценность. Красный угол – священное место в доме, что подчеркивается его названием: красный – красивый, торжественный, праздничный. Вся жизнь была ориентирована на красный (старший, почетный, божий) угол. Здесь трапезничали, молились, благословляли, именно к красному углу были обращены изголовья постелей. Здесь совершалось большинство обрядов, связанных с рождением, свадьбой, похоронами.

Неотъемлемая часть красного угла – стол. Уставленный яствами стол – символ изобилия, процветания, полноты, устойчивости. Здесь сконцентрирована и будничная, и праздничная жизнь человека, сюда сажают гостя, сюда кладут хлеб, святую воду. Стол уподобляется святыне, алтарю, что накладывает отпечаток на поведение человека за столом и вообще в красном углу («Хлеб на стол, так стол престол, а хлеба ни куска – так и стол доска»). В различных обрядах особое значение придавалось передвижениям стола: во время трудных родов стол выдвигали на середину избы, в случае пожара из соседней избы выносили стол, покрытый скатертью, и обходили с ним кругом загоревшиеся строения.

Вдоль стола, вдоль стен – обратите внимание! – лавки. Для мужчин долгие «мужские» лавки, для женщин и детей лицевые, расположенные под окном. Лавки соединяли «центры» (печной угол, красный угол) и «периферию» дома. В том или ином обряде они олицетворяли путь, дорогу. Когда девочке, ранее считавшейся ребенком и носившей одну нижнюю рубаху, исполнялось 12 лет, родители заставляли ее пройти по лавке взад и вперед, после чего, перекрестившись, девушка должна была спрыгнуть с лавки в новый сарафан, сшитый специально для такого случая. С этого момента начинался девический возраст, и девушке разрешалось ходить на хороводы и считаться невестой. А вот так называемая «нищая» лавка, расположенная у двери. Получила такое название потому, что на нее мог садиться нищий и любой другой, кто вошел в избу без разрешения хозяев.

Если встанем на середину избы и посмотрим наверх, увидим брус, служащий основанием для потолка, – матицу. Считалось, что матка является опорой верха жилища, поэтому процесс укладки матицы – один из ключевых моментов строительства дома, сопровождавшийся осыпанием хлебных зерен и хмеля, молитвой, угощением плотников. Матице приписывалась роль символической границы между внутренней частью избы и внешней, связанной с входом и выходом. Гость, войдя в дом, садился на лавку и не мог заходить за матицу без приглашения хозяев, отправляясь в путь, следовало подержаться за матицу, чтобы дорога счастливой была, а чтобы уберечь избу от клопов, тараканов и блох, под матицу подтыкали найденный от бороны зуб.

Выглянем в окно и посмотрим, что происходит за пределами дома. Однако окна как глаза дома (окно – око) позволяют наблюдать не только тому, кто внутри избы, но и тому, кто снаружи, отсюда угроза проницаемости. Использование окна как нерегламентированного входа и выхода было нежелательным: если залетит в окно птица – быть беде. Через окно выносили умерших некрещеных детей, взрослых покойников, болевших горячкой. Только проникновение солнечного света в окна было желательно и обыгрывалось в различных пословицах и загадках («Красная девушка в окошко глядит», «Барыня на дворе, а рукава – в избе»). Отсюда и солнечная символика, которую мы видим в орнаментах наличников, украшавших окна и в то же время оберегавших от недоброго, нечистого.

Русская изба, ее убранство и бытовая утварь

Изба была основным жилым помещением русского дома. Ее интерьер отличался строгими, издавна установившимися формами, простотой и целесообразным расположением предметов. Ее стены, потолок и пол, как правило ничем не окрашенные и не оклеенные, имели приятный теплый цвет древесины, светлый в новых домах, темный — в старых.

Главное место в избе занимала русская печь. В зависимости от местной традиции она стояла справа или слева от входа, устьем к боковой или передней стене. Это было удобно для обитателей дома, так как теплая печь преграждала путь холодному воздуху, проникавшему из сеней (только в южной, центрально-черноземной полосе Европейской России печь находилась в дальнем от входа углу).

По диагонали от печи стоял стол, над которым висела божница с иконами. Вдоль стен шли неподвижные лавки, а над ними были врезаны в стены такой же ширины полки — полавочники. В задней части избы от печи до боковой стены под потолком устраивали деревянный настил — полати. В южнорусских районах за боковой стеной печи мог быть деревянный настил для спанья — пол (помост). Вся эта неподвижная обстановка избы строилась плотниками вместе с домом и называлась хоромным нарядом.

Пространство русской избы было поделено на части, имевшие свое определенное назначение. Передний угол с божницей и столом назывался также большим, красным, святым: здесь устраивали семейные трапезы, читали вслух молитвенники, Евангелие, Псалтирь. Здесь же на полках стояла красивая столовая утварь. В домах, где отсутствовала горница, передний угол считался парадной частью избы, местом приема гостей.

Пространство около двери и печи называлось бабий угол, печной угол, средний угол, середа, середь. Это было место, где женщины готовили еду, занимались различными работами. На полках стояли горшки, миски, около печи — ухваты, кочерга, помело. Мифологическое сознание народа определяло печной угол как место темное, нечистое. В избе было как бы два сакральных центра, расположенных по диагонали: центр христианский и центр языческий, в равной степени важные для крестьянской семьи.

Достаточно ограниченное пространство русской избы было организовано таким образом, что в нем с большим или меньшим удобством размещалась семья в семь-восемь человек. Это достигалось благодаря тому, что каждый член семьи знал свое место в общем пространстве. Мужчины обычно работали и отдыхали днем на мужской половине избы, включавшей в себя передний угол с иконами и лавку около входа. Женщины и дети находились днем на женской половине возле печи.

Места для сна также были строго распределены: дети, парни и девушки спали на полатях; хозяин с хозяйкой дома — под полатями на специальном настиле или лавке, к которой придвигалась широкая скамья; старики на печи или голбце. Нарушать заведенный в доме порядок не полагалось без крайней необходимости. Человек, его нарушающий, считался не знающим заповедей отцов. Организация внутреннего пространства избы нашла свое отражение в свадебной песне:

Я войду ли в родительскую светлую горницу,
Помолюсь на все на четыре стороны,
Еще первый поклон углу переднему,
Попрошу у Господа благословеньица,
В тело белое — здоровьица,
Во головушку ума-разума,
В белы рученьки уменьица,
Чтоб суметь угодить во чужой семье.
Я другой поклон отдам углу среднему,
За хлеб ему за соль,
За вспоеньице, за вскормленьице,
За теплое одеваньице.
А третий поклон отдам углу теплому
За его-то согреваньице,
За уголечки каленые,
За кирпичики горячие.
А в последний поклонюсь
Углу кутному
За его-то постелюшку мягкую,
За сголовице пуховое,
За сон, за дремоту сладкую.

Избу по возможности держали в чистоте, что было наиболее характерно для северных и сибирских деревень. Полы в избе мыли раз в неделю, а на Пасху, Рождество и к престольным праздникам голиком с песком скоблили не только пол, но и стены, потолок, лавки. Русские крестьяне старались украсить свою избу. В будние дни ее убранство было довольно скромным: полотенце на божнице, домотканые половики на полу.

В праздничный день русская изба преображалась, особенно если в доме не имелось горницы: стол накрывали белой скатертью; на стены, ближе к переднему углу, и на окна вывешивали вышитые или затканные цветными узорами полотенца; лавки и стоявшие в доме сундуки прикрывали нарядными дорожками. Интерьер горницы несколько отличался от внутреннего убранства избы.

Горница была парадным помещением дома и не предназначалась для постоянного проживания семьи. Соответственно, ее внутреннее пространство решалось иначе — в ней отсутствовали полати и помост для спанья, вместо русской печи стояла облицованная изразцами голландка, приспособленная только для отопления помещения, лавки были накрыты красивыми постилками, на полавочниках расставлена парадная столовая утварь, на стенах около божницы развешены лубочные картинки религиозного и светского содержания и полотенца. В остальном хоромный наряд горницы повторял неподвижный наряд избы: в дальнем от двери углу божница с иконами, вдоль стен лавки, над ними полки-полавочники, множество сундуков, иногда поставленных один на другой.

Крестьянский дом трудно представить без многочисленной утвари, накапливавшейся десятилетиями, если не столетиями, и буквально заполонявшей его пространство. Утварь — это посуда для заготовки, приготовления и хранения пищи, подачи ее на стол — горшки, латки, лоханки, кринки, миски, блюда, ендовы, ковши2, корчики и т. д.; всевозможные емкости для сбора ягод и грибов — корзинки, кузова, туеса и др.; различные сундуки, ларцы, шкатулки для хранения предметов домашнего обихода, одежды и косметических принадлежностей; предметы для разжигания огня и внутреннего освещения дома — огнива, светцы, подсвечники и мн. др. Все эти необходимые для ведения домашнего хозяйства предметы в большем или меньшем количестве имелись в каждой крестьянской семье.

Домашняя утварь была сравнительно однотипна на всем пространстве расселения русского народа, что объясняется общностью домашнего уклада жизни русских крестьян. Локальные варианты предметов утвари практически отсутствовали или, во всяком случае, были менее очевидны, чем в одежде и пище. Различия проявлялись только в утвари, подаваемой на стол в праздничные дни. При этом местное своеобразие находило свое выражение не столько в форме столовой посуды, сколько в ее декоративном оформлении.

Характерной особенностью русской крестьянской утвари было изобилие местных названий одного и того же предмета. Сосуды одинаковой формы, единого назначения, выполненные из одного материала, одним и тем же способом, по-своему называли в разных губерниях, уездах, волостях и далее деревнях. Название предмета менялось в зависимости от его использования конкретной хозяйкой: горшок, в котором варили кашу, в одном доме называли «кашником», такой же горшок, использовавшийся в другом доме для варки похлебки, называли «щенником».

По-разному называлась утварь одного назначения, но изготовленная из разного материала: сосуд из глины — горшок, из чугуна — чугунок, из меди — медник. Терминология часто менялась в зависимости от способа изготовления сосуда: сосуд бондарной работы для квашения овощей — кадка, долбленный из дерева — долбенка, выделанный из глины — корчага. Убранство внутреннего пространства крестьянского дома стало претерпевать заметные изменения в последней трети XIX в. В первую очередь изменения коснулись интерьера горницы, которая воспринималась русскими как символ богатства крестьянской семьи.

Обладатели горниц стремились обставлять их предметами, характерными для городского образа жизни: вместо лавок — появились стулья, табуреты, канапели — диваны с решетчатыми или глухими спинками, вместо старинного стола с подстольем — стол городского типа, покрытый скатертью-«филейкой». Непременной принадлежностью горницы стал комоде выдвижными ящиками, горка для праздничной посуды и нарядно убранная, с большим количеством подушек кровать, а около божницы висели в рамах фотографии родни и часы-ходики.

Через некоторое время новшества коснулись и избы: деревянная перегородка отделила печь от остального пространства, предметы городского быта начали активно вытеснять традиционную неподвижную мебель. Так, полати постепенно заменила кровать. В первом десятилетии XX в. убранство избы пополнилось шкафами, буфетами, зеркалами и мелкой скульптурой. Традиционный набор утвари сохранялся значительно дольше, вплоть до 30-х гг. XX в., что объяснялось устойчивостью крестьянского уклада жизни, функциональностью предметов обихода. Исключение составляла только праздничная столовая, а точнее — чайная утварь: со второй половины XIX в. в крестьянском доме наряду с самоваром появились фарфоровые чашки, блюдца, сахарницы, вазочки для варенья, молочники, металлические чайные ложки.

В зажиточных семьях во время праздничных трапез использовали индивидуальные тарелки, формы для студня, стеклянные рюмки, стаканы, бокалы, бутылки и т. п. Изменение образа жизни крестьян в XX в., ориентация на стиль и образ жизни большого города привели к почти полной замене прежних представлений о внутреннем убранстве дома и постепенному отмиранию традиционной бытовой культуры.

Материал создан: 22.10.2015

10 современных домов с русской архитектурой

В сегодняшнем современном мире, ориентированном на новости, бренд Russia находится на нисходящей спирали. Тем не менее, несмотря на свою неэгалитарную позицию по многим вопросам, Россия часто придерживалась непредвзятого взгляда на свою разнообразную архитектуру: от современных домов до бруталистских фасадов и внушительных дворцов до тесной хрущевки (изначально создававшейся с благими намерениями, это массовое стандартизованное жилье проекты были возведены для решения проблемы нехватки жилья и перенаселенных городов на территории бывшего Советского Союза).

Россия стала свидетелем расцвета современных домов с архитектурным дизайном, разработанных российскими архитекторами, их присутствие символизирует как уровень прогресса, так и растущее неравенство между обеспеченными и нуждающимися. Если оставить в стороне социально-экономические аспекты (эта картина в конце концов повторяется во всем мире), прогресс России позволил процветать многим новым архитектурным фирмам.

Бутонистый европейский вкус

Существует множество проектов, демонстрирующих замечательный набор современных архитектурных сооружений, в которых особое внимание уделяется эстетическому дизайну, функциональности и долговечности.Минималистичная перспектива, очевидные чистые линии и использование натуральных материалов противоречат брутальным, абстрактным и грозным формам советского модернизма. Эта свежая современная архитектура, возможно, имеет больше европейского качества и стиля.

Представленные ниже образцы современной русской архитектуры, как отдельные дома, так и апартаменты, созданы с особой тщательностью, искусно обрамляя как ландшафт, так и пространство. Их первозданное устройство и чувство невинности вызывают в воображении представление о линии на песке, где старая Россия осталась позади, а новая Россия продвигается вперед.Тем не менее, эти здания из старой России уникальны своей историей и наследием, их часто современная и жестокая абстракция символизирует увлекательную архитектурную главу, которая, несомненно, влияет на то, что мы видим сегодня.

F Дом

Находится в Москве. Разработано Studio Arch5.

Изображения любезно предоставлены Arch5 через ArchDaily.

Т Дом

Находится в Москве. Разработано Studio Arch5.

Изображения любезно предоставлены Arch5 через ArchDaily.

Дом Горки

Находится в Москве. Дизайн Атриум Студия.

Изображения © Юрий Пальмин через ArchDaily.

Частная застройка

Частная застройка из девяти домов в Подмосковье. Разработано Mossine Partners.

Изображения © Mossine Partners.

Нежинская Интерьер квартиры

Расположен на западе Москвы. Разработано za bor Architects.

Изображения © za bor architects.

Дубровка Интерьер квартиры

Находится в Москве. Разработан Петром Зайцевым из za bor architects для его семьи.

Изображения © za bor architects.

Дом господина Р.

Находится в Москве. Разработано za bor Architects.

Изображения © za bor architects.

Дом на холме

Находится в Московской области.Разработано za bor Architects.

Изображения © za bor architects.

Зеркало Монгайт

Находится в Москве. Разработано BERNASKONI.

Изображение © BERNASKONI.

Фото Юрия Пальмина с сайта Wallpaper.com.

Смоленка «Дубовая труба» Квартира

Находится в Москве. Дизайн — Петр Костелов.

Изображения © Зинон Разутдинов через ArchDaily.

Воспоминания о еде и тоске: Бремзен, Аня Фон: 8601200408713: Амазонка.com: Книги

A Publishers Weekly Лучшая документальная книга 2013 года
A Christian Science Monitor Лучшая документальная книга 2013 года

«Кулинарные мемуары в последнее время превратились в отдельный жанр, который теперь известен как« foodoir ». ‘ Но Аня фон Бремзен — лучший писатель, чем большинство приверженцев этого жанра, что наглядно демонстрирует эта восхитительная книга, рассказывающая историю послереволюционной России через призму обедов одной семьи.Фон Бремзен ловко перемещается между историческими планами (минные поля расчищаются, «посылая войска в атаку через них») и интимными деталями, такими как обеденный паек ее школьницы-матери подушечки, конфеты размером с ноготь … восхитительно. «
— New York Times Book Review

» Фон Бремзен черпает богатую, яркую историю семейной жизни в СССР, передаваемую через еду и еду «.
— Entertainment Weekly

« Овладение искусством советской кулинарии обращает горько-сладкий взгляд и умное сердце на советскую историю через еду… Красиво рассказано. «
— Los Angeles Times

» Фон Бремзен умеет рассказывать истории — проницательные, забавные, но никогда не лишенные «.
—Chicago Tribune

» Блестяще … лирические мемуары и многогранные размышления о советской (и американской) культуре ».
—Philadelphia Inquirer

« Амбициозные мемуары о еде, которые также являются тщательно исследованной историей Советского Союза.. медитация на кулинарную ностальгию «.
— Джулия Москин , New York Times

» Сага Ани фон Бремзен о том, как она росла в сверхдержаве, всегда находящейся на грани голода, является одновременно шумной и веселой. . »
— Время

« Восхитительный рассказ о воспоминаниях и кухне в Советском Союзе 20-го века. В фильме Mastering the Art of Soviet Cooking [фон Бремзен] следует по стопам Найджела Слейтера Toast и Anthony Bourdain’s Kitchen Confidential : воспоминания о жизни, любви и еде, которые сохраняются еще долго после того, как последняя страница перевернута.Ее рассказ — это наполненный ностальгией сборник моментов Мадлен … Банкет из анекдотов, который оживляет целую историю с интимностью, откровенностью и великолепием. » «Овладеть искусством советской кулинарии» — это тщательно исследованная и красиво написанная история культуры, но также и лучший вид мемуаров: рассказчик, обладающий самосознанием, который овладел искусством не воспринимать себя всерьез … Захватывающий баланс.Фон Бремзен — такой же виртуоз в своем письме, как и ее мать в приготовлении пищи ».
— Маша Гессен, New York Review of Books

« Единственный в своем роде … анти-ностальгическая дань жизни и еде 20-го века на земле, когда-то известной как Советский Союз … Захватывающие дух подвиги рассказчика … Овладение искусством советской кулинарии — это не только волшебная скатерть, это волшебный ковер который пересматривает дороги и переулки бывшего Союза, исследуя рассказы о невзгодах и радостях родственников фон Бремзена и русского народа.»
—Лизл Шиллингер, The Daily Beast

» Русские сокровища! Никогда не знаешь, когда они появятся. Мое сердце возрадовалось при виде книги Ани фон Бремзен. Это история на личном уровне, кухонный стол ».
— Мартин Круз Смит, The Wall Street Journal

« Великолепно … [Фон Бремзен] описывает СССР глазами преданного любовника — попеременно в отчаянии, в смятении, в ужасе и все же каким-то образом ….с любовью ».
—Расс Парсонс, Los Angeles Times

« Одновременно мучительная и чертовски забавная, эпическая история, рассказанная через котлети (советские гамбургеры) и контрабандную кока-колу ».
— Джеймс Оселанд, Saveur

«Нет книги лучше, чем Mastering the Art of Soviet Cooking … Несмотря на добрый юмор, горько-сладкие воспоминания и великолепные воспоминания о еде в этих прекрасных и трогательных воспоминаниях. висит «тоска», русская ностальгическая «боль» противоречивых чувств Ани и Ларисы к прошлому.»
—Christian Science Monitor

» [T] это не просто мемуары о еде. Фон Бремзен помещает каждое блюдо, которое она упоминает, в его исторический, культурный и литературный контекст, одновременно углубляясь в свою увлекательную семейную историю. Ее книга — это воспитание через чувства, написанная с юмором, любовью и серьезным взглядом на ее часто сбивающую с толку родину ».
— Орегонский

« Мастерское повествование о советской истории глазами человека. готовить…сборник фантастических историй, которые можно услышать только сидя на барном стуле или на церковной скамье. Фон Бремзен предлагает замечательные и личные взгляды на холодную войну, ее политику, военную стратегию и человеческие страдания, которые ее сопровождали «.
— Миннаполис Star-Tribune

» [Фон Бремзен] — глубоко одаренный писатель умение сочетать информацию с наблюдением, наблюдение с остроумием … [Эта книга] больше похожа на роман, насыщенный и наполненный ловкими диалогами, но в то же время он наполнен историей.Представьте, что Роберт Каро скрестился с пьесой Чехова, если бы она была забавной ».
—LA Weekly

« Движение … смешно … увлекательно … Заставляет душу читать любого эмигранта, Освоение Искусство советской кулинарии «» — прекрасно написанная история о горе и счастье ».
— Эпический

« Великолепный … Фон Бремзен — одаренный рассказчик, который пишет с легкой элегантностью. В фильме Mastering the Art of Soviet Cooking она достигает идеального баланса между разнообразными ингредиентами своего повествования.Результат: праздник для читателей ».
—Страница книги

« Кривый, провокационный, жанровый ».
— Wall Street Journal (издание для Европы)

« Через калейдоскопическое сочетание семейная жизнь, политика, история и шутки, фон Бремзен вызывает в своей книге целый мир лишений и восторга советской эпохи ».
— Таблетка журнал

« Самая смешная и самая правдивая книга I » Читал про Россию годами.Г-же фон Бремзен пришла в голову блестящая идея перенести нас обратно в советскую эпоху ее юности с помощью ее веселой, проникновенной, пропитанной майонезом, одобренной доктриной кухней. Это и важная книга, и восхищение «.
— Ян Фрейзер , автор Великих равнин и Путешествие по Сибири

» Я не думаю, что когда-либо была такая книга; Я не мог оторваться. Это теплое, умное и увлекательное путешествие по советской истории могло быть написано только кем-то, кто был там.Частично мемуары, частично поваренная книга, частично социальная история, этот захватывающий рассказ об отношениях Ани фон Бремзен со страной, из которой она бежала в юности, также несентиментальная, но глубоко любящая дань уважения ее матери. Уникальная и замечательная, это книга, которую вы не забудете ».
— Рут Райхл , автор « Нежность на костях » и « Утешь меня яблоками »

« Восхитительная умная книга. Когда я его читаю, я чувствую вкус еды, а также меланхолию, трагедию и абсурд, присущие каждому кусочку выпечки и борща.»
— Гэри Штейнгарт , автор Super Sad True Love Story

» Я восхищался творчеством Ани фон Бремзен на протяжении десятилетий. Но ее проза наиболее яркая, насыщенная и вкусная на этих страницах, когда она пишет о своем детстве в СССР. Овладение искусством советской кулинарии — это не только история советской жизни, но и личная история. Оба рассказа провокационны и восхитительны, и оба стоит рассказать вашим детям.»
— Марио Батали , шеф-повар, автор, предприниматель

» Три ура за острую, яркую, часто веселую книгу Ани фон Бремзен о попытках выжить — и плотно поесть — в последние десятилетия Советского Союза . Острая политическая проницательность автора, едкий остроумие и выдающееся кулинарное мастерство удерживают читателя в восторге от всего происходящего ».
— Франсин дю Плессикс Грей , автор книги« Они: воспоминания родителей » и Советские женщины

солёность в вобле так же остра и наполнена образами, как и её размышления о жизни, которая началась одним путём, но по воле случая и судьбы оказалась в лучшем месте.Ее опыт детства в двух разных мирах рассказывает прекрасную историю о таком количестве американских иммигрантов «.
— Маркус Самуэльссон , основатель Red Rooster Harlem и автор книги Yes, Chef

» Это гораздо больше, чем мемуары или расширенные размышления о еде и тоске: это история в лучшем виде, доступ к которой осуществляется через дверь кухни. Написанная с энтузиазмом и приправленная совершенными дозами той иронии, которую коммунистические общества преуспевают в культивировании, эта книга — редкое и восхитительное удовольствие, не менее интересное, чем лучшее из романов и столь же поучительное введение в советскую историю, насколько это возможно. когда-нибудь надеюсь найти.Аня фон Бремзен с замечательным чутьем доказывает, что пословица «ты то, что ты ешь» применима не только к отдельным людям и семьям, но и ко целым народам, и что поваренные книги действительно могут быть самым прозрачным окном в душу ».
— Карлос Эйре , автор книги В ожидании снега в Гаване: Признания кубинского мальчика

« Освоение искусства советской кухни — монументальная, но глубоко человечная книга, которая читается как великий русский роман, наполненный черным юмором и ностальгия.Он открывает целую вселенную, учит нас многим глубоким значениям еды: культурному, политическому, социальному, историческому, личному «.
— Ферран Адриа , шеф-повар, El Bulli

» Очаровательный, красочный и веселый Как ни странно, нежный взгляд на историю бывшего Советского Союза, увиденную через интимные воспоминания Ани фон Бремзен о еде, включая продукты, которые никогда не ела или которые никогда больше не будут пробовать. Фон Бремзен проделывает задушевную работу по запечатлению сложных и даже мучительных отношений россиян с едой.«Выявляются ее собственные сложные, но любящие отношения с культурой, которую она и ее мать добровольно оставили позади, но никогда не могли отказаться».
— Люсетт Лагнадо , автор книги Человек в костюме из белой акульей кожи: Исход одной семьи из Старый Каир в Нью-Йорк

«Аня фон Бремзен описывает пищу своего прошлого мощно, поэтично и со злым чувством юмора. Любой может заставить необычный слоеный пирог казаться восхитительным. Призвать целую культуру и эпоху через интимную историю о салате или супе — это выводит письмо о еде на совершенно другой уровень.«
— Дэвид Чанг, шеф-повар , Momofuku

» Вот сюрприз: искаженный отчет о том, как Советский Союз пробовал . Лариса Фрумкина, мать автора, дочь высокопоставленного офицера военной разведки (бесконечно, блестяще изобретательная, кажется, пришла прямо из русской литературы), становится эмигранткой, покупательницей Pathmark и сообщницей с дочерью. по советской еде ностальгия и самопознание. Подмигивание, смех, проступок, сладкая печальная жизнь поколений, которая бросает эпическую историю в новый свет.»
— Стивен Коткин , профессор истории Принстонского университета; автор книги Магнитная гора: сталинизм как цивилизация

» Одно из самых неожиданно приятных чтений этого года. Помимо врожденного вуайеристского восторга от чтения подробностей советской жизни, Mastering забавно, интимно, вызывающе и печально «.
— Kirkus Reviews

» Знаменитый писатель-кулинар Фон Бремзен возвращается Занавес советской жизни в этих обширных воспоминаниях, посвященных разным поколениям.»
— Publishers Weekly

» Большинство жителей Запада представляют сталинскую Россию продовольственной пустыней … Хотя в этом взгляде много правды, ему не хватает нюансов и человечности, как так красноречиво показывает фон Бремцен в своих мемуарах. .. [Фон Бремзен] показывает личную сторону советской жизни, рассказывая об ужасах войны и тайной полиции, а также о силе человеческой стойкости ».
— Список книг

АНЯ ФОН БРЕМЦЕН — один из самых опытных писателей кулинарии своего поколения: обладатель трех премий Джеймса Бирда; пишущий редактор журнала Travel + Leisure ; и автор пяти известных кулинарных книг, среди которых Новый испанский стол , Величайшие блюда: 80 рецептов всего мира и Пожалуйста, к столу: Русская поваренная книга (в соавторстве с Джоном Велчманом).Она также регулярно участвует в публикациях Food & Wine и Saveur и писала для The New Yorker, Departures и Los Angeles Times . Она делит свое время между Нью-Йорком и Стамбулом.

1910-е: Последние дни царей

Моя мама ждет гостей.

Всего за несколько часов в эту изнуряющую июльскую жару восемь человек придут на экстравагантный ужин в царские времена в ее маленькой квартире в Квинсе.Но ее кухня похожа на строительную площадку. Кастрюли возвышаются и качаются в раковине; кухонный комбайн и блендер гудят в унисон. В блестящей миске на мамином зеленом прилавке из искусственного гранита пористая капля дрожжевого теста кажется странно живой. Я почти уверен, что он дышит. Невозмутимая, мама одновременно смешивает, тушит, следит за Крисом Мэтьюзом на MSNBC и болтает по своему беспроводному телефону. В этот момент она предлагает пухленького современного эльфа, многозадачного в своем оранжевом индийском домашнем платье.

С тех пор, как я себя помню, моя мама готовила вот так, засунув телефон под подбородок.Конечно, еще в брежневской Москве семидесятых, когда я был ребенком, идея «экстравагантного царского обеда» вызвала бы сардонический смех. А шнур нашего допотопного черного советского телефона был так предательски скручен, что я однажды споткнулся о него, когда нес тарелку маминого плова из баранины к низкому трехногому столику в захламленном помещении, где мои родители жили, спали и развлекались.

Прямо сейчас, когда одна из старых подруг-эмигрантов мамы наполняет слух культурными сплетнями, эта серия плова возвращается ко мне в кинематографической замедленной съемке.На армянский ковер стекаются массы желтого риса. Бидди, мой двухмесячный щенок, жадно перебирает каждое зернышко, ее глаза и язык шокирующе распухают, что является мгновенной аллергической реакцией на жир ягненка. Я вою, опасаясь за жизнь Бидди. Мой отец ругает маму за ее телефонные привычки.

Маме удалось спасти катастрофу с ее обычным чутьем, пунктирностью и решительностью. К тому времени, когда прибыли гости — с еще четырьмя нетрезвыми товарищами — она ​​уже вынашивала вкусную фантазию из двух фунтов пролетарского колбаса под названием сосиски.Она нарезала из них лепестки, раскладывала на сковороде и жарила с яйцами. Ее творение приземлилось на столе под провокационными кроваво-красными волнистыми линиями кетчупа, этой декадентской капиталистической приправы. На десерт: такой же спонтанный мамины яблочный пирог. «Яблочная шарлотка на пороге», — назвала ее она.

Гости! Они никогда не переставали толпиться на пороге мамы, будь то наша квартира в центре Москвы или квадратный дом иммигрантов в Филадельфии, куда мы с ней высадились в 1974 году.Гости наводнили ее нынешний дом в Нью-Йорке, неделями сидели на корточках, съедали ее из дома, занимали деньги и книги. Время от времени я использую Google «синдром навязчивого гостеприимства». Но лекарства нет. Не для мамы старая русская пословица «Незваный гость хуже вторгшегося татарина». Дом ее родителей был именно таким, а ее сестра тем более.

Сегодняшний ужин, однако, отличается. Он станет нашим архивным прощанием с классической русской кухней. По такому важному случаю мама согласилась оставить приглашенных до восьми после того, как я хитро процитировал фразу одного римского ученого и сатирика: «Количество приглашенных на ужин должно быть больше, чем граций, и меньше, чем муз.«Квазирелигиозное уважение мамы к культуре превосходит даже ее страсть к гостям. Кто она такая, чтобы не соглашаться с древними?

Итак, этим дьявольски жарким поздним днем ​​в Квинсе мы вдвоем потеем над декадентским застольем в воображаемых 1910-х годах — Серебряном веке России, художественно говоря. Вечер ознаменует собой приветствие и прощание с грандиозным десятилетием московской гастрономии. К культуре питания, которая процветала в начале двадцатого века и внезапно исчезла, когда революция 1917 года превратила русскую кухню и культуру в советскую кухню и культуру — единственную версию, которую мы знали.

Мы с мамой не отнеслись к этому случаю легкомысленно.

Водки с хреном и лимоном, которые я замачивал в течение нескольких дней, остывают в своих хрустальных графинах. Икра блестит. Мы даже дошли до абсурдной проблемы, заварив собственный квас, фольклорный напиток из ферментированного черного хлеба, который в наши дни в основном представляет собой шипучку массового производства. Кто знает? Помимо общения с желудками наших предков, это может быть наш последний шанс в этом кулинарном путешествии хорошо поесть.

«Печень налима — что делать с печенью налима?» Мама плачет, наконец, отключившись от телефона.

Заметив, как сильно поцарапаны ее костяшки пальцев от различных решеток, я в который раз отвечаю, что этого налима, благородного представителя семейства пресноводных тресковых, столь фетишизированного дореволюционными русскими гурманами, нигде не найти в Джексон-Хайтс, Квинс. . Расстроенный вздох. Как всегда, мой прагматизм мешает маме мечтать и строить планы. И не говоря уже о визиге, иссохшем спинном канатике осетра.Печень налима была царским фуа-гра, визига — акульим плавником. Шансы найти что-либо в каком-либо почтовом индексе поблизости? Не тонкий — нет.

Но все же мы добились прогресса.

Несколько тестов на хрустящие мозги в коричневом масле дали потрясающие результаты. И, несмотря на состояние маминой кухни и домашний сумеречный беспорядок в ее уставленной книгами квартире, ее обеденный стол — вещь огромной красоты. Хрустальные бокалы украшают скатерть с цветочным рисунком под старину. Бледно-голубые гортензии в кувшине в стиле модерн, который я нашел на блошином рынке в Буэнос-Айресе, дарят изысканное великолепие.

Я распаковываю пластиковые контейнеры и бутылки, которые притащила от своего дома в двух кварталах от меня. Так как мамина кухня на камбузе слишком мала для двух поваров, намного меньше, чем чулан для аристократов, я уже сварил квас и приготовил обрезки для анахроничного супа из охлажденной рыбы и зелени, который называется ботвинья. Меня также назначили более крутым водкой и исполнителем Гурьевской каши, десерта, наполненного глубоким историческим смыслом и целым фунтом домашних засахаренных орехов.Мама взяла на себя основное блюдо и множество закуски.

Посмотрите на часы, и она ахает. «Тесто кулебяка! Проверь это!»

Проверяю. Все еще поднимается, все еще бурлит. Я даю ему сдуть воздух — и запах дрожжевых дрожжей щекочет мои ноздри, пробуждая мимолетные коллективные воспоминания. Или воспоминание о полученном воспоминании. Я отщипываю кусок теста и передаю маме, чтобы она оценила. Она пожимает мне плечами, как бы говоря: «Вы писатель поваренной книги».

Но я рад, что позволил ей управлять кулебякой.Этот экстравагантный русский рыбный пирог, этот урок истории в кондитерском деле станет главным блюдом нашего сегодняшнего банкета.

«Кулебиака должна наполнять ваш рот слюной, она должна лежать перед вами, обнаженная, бесстыдная, искушение. Вы подмигиваете ему, отрезаете значительный кусок и позволяете пальцам просто играть по нему. . . . Ешьте, масло с него капает, как слезы, а начинка жирная, сочная, насыщенная яйцами, потрохами, луком. . . »

Так воскрешал Антон Павлович Чехов в своей небольшой художественной литературе «Сирена», от которой у нас с мамой текла слюна во время наших приготовлений, точно так же, как мы впервые это делали в нашем неблагородном социалистическом прошлом.Не только мы, советские уроженцы, зациклились на еде. Сатирическое восхваление Чехова чрезмерным славянским аппетитом — это восторженная фантазия влюбленного. Иногда кажется, что для русских писателей XIX века еда была тем же, чем пейзаж (или, может быть, класс?) Для англичан. Или война для немцев, любовь к французам — тема, охватывающая великие темы комедии, трагедии, экстаза и гибели. Или, возможно, как предполагает современный автор Татьяна Толстая, «оргиастическое наедание» русских авторов было компенсацией литературных табу на эротизм.Увы, нельзя не отметить и своеобразную русскую склонность русских писателей к морализаторству. Розовые окорока, янтарные рыбные бульоны, пухлые блины, как «плечо купеческой дочери» (опять же Чехов), такая литературная изысканность часто служит скрытой целью разоблачения обжор как духовно обанкротившихся обывателей или летаргических неудачников, таких как альфа-обжора Обломов. Это моральная ловушка? Я все время спрашиваю себя. Соблазняет ли нас выделять слюну из-за этих строк, чтобы в конечном итоге мы чувствовали себя виноватыми?

Но трудно не выделять слюну.Чехов, Пушкин, Толстой — все они посвящают гастрономии одни из самых увлекательных страниц. Что касается маминого возлюбленного Николая Гоголя, то автор «Мертвых душ» помазал живот — «благороднейший» орган тела. Обладая едой как на странице, так и за ее пределами — варениками с вишней из его украинского детства, пастами из времен пребывания в Риме — тощий Гоголь мог отполировать гигантский обед и сразу начать все заново. В путешествиях он иногда даже сбивал собственное масло. «Живот — красавица его историй, нос — их красавчик», — заявил Набоков.В 1852 году, незадолго до своего сорок третьего дня рождения, в агонии религиозной мании и желудочно-кишечных мучений Николай Васильевич совершил медленное самоубийство, полное гоголевской иронии: он отказался от еды. Да, сложные, даже мучительные отношения с едой давно стали отличительной чертой нашего национального характера.

По подсчетам одного ученого, в «Мертвых душах», гоголевской хронике мошенничества, от обеда до обеда в бескрайней русской деревне фигурирует не менее восьмидесяти шести видов еды.Отчаявшись, что не сможет взобраться на высоту первого тома романа, несчастный Гоголь сжег большую часть второго. Сохранилась самая известная литературная ода кулебяке, изобилующая виртуальным рецептом.

«Сделай четырехугольную кулебьяку», — наставляет Петух, духовно обанкротившийся обжора, прошедший через пламя. А потом:

«В один угол положить щеки и сушеную хребет осетра, в другой положить гречку, несколько грибов и лук, и мягкую икру рыбы, и мозги, и еще что-нибудь.. . . Что касается нижнего. . . проследи, чтобы он испекся, чтобы было спокойно. . . хорошо сделано не до того, чтобы рассыпаться, но чтобы он таял во рту, как снег, и не издавал никакого хрустящего звука.

Петух причмокивал, когда говорил.

Поколения россиян причмокнули этим отрывком. Однако историки подозревают, что эта химерическая «четырехугольная» кулебяка могла быть гоголевской выдумкой. Так что же тогда с подлинным изделием, которое обычно является продолговатым и многослойным?

В телескоп быстро: кулебяка происходит от архаичного славянского пирога (пирога с начинкой).Смиренно рожденный, говорят они, в 1600-х годах, на рубеже двадцатого века он превратился в царственный золотисто-коричневый корпус, причудливо украшенный вырезами. Внутри спрятаны ароматные слои рыбы и визиги, рог изобилия лесных грибов, гречка или рис с маслом, все слои разделены тонкими блинчиками, называемыми блинчиками, для впитывания сока.

Мы с мамой спорили из-за каждого другого блюда в нашем меню. Но в этом мы договорились: без кулебяки не могло быть настоящей московской трапезы Серебряного века.

Когда моя мать, Лариса (Лара, Ларочка) Фрумкина — Фрумкин по-английски — росла в сталинской Москве 1930-х годов, идея декадентского банкета царской эпохи была именно такой, какой она была в брежневских семидесятых: смехотворный голубой сыр с луны. Сосиски были любимым блюдом мамы. Я тоже на них подсел, хотя мама утверждает, что сосиски моего детства не могли сравниться с пикантной сталинской статьей. Почему эти пролетарские франки остаются мадленами каждого Homo sovieticus? Потому что, кроме сосиски с консервированным горошком и котлети с кашей, капустных супов, салатов с майонезом и водянистого фруктового компота на десерт — в Стране Советов было не так уж много еды.

Если, конечно, вы не были привилегированы. В нашем радостном бесклассовом обществе этот важнейший вопрос привилегий не давал мне покоя с раннего детства.

Впервые я увидел — или, скорее, услышал — мир привилегированного питания в течение первых трех лет жизни в гротескной московской квартире, в которой я родился в 1963 году. Квартира располагалась так близко к Кремлю, что мы могли практически это сделать. услышать полуночный бой гигантских часов на Спасской башне.Был и другой звук, который не давал нам уснуть: рев нашего соседа Миши, который рвет наружу. Понимаете, Миша был менеджером продовольственного магазина с проприетарным отношением к социалистическим поставкам продовольствия, вероятно, миллионером с черного рынка, который жил в нашем общинном логове только из страха, что выставление напоказ своего богатства привлечет нежелательное внимание властей по борьбе с хищениями. Миша и Муся, его светловолосая, пышногрудая жена, пережили зрелую социалистическую версию былого декаданса. Ночь за ночью они обедали в немногих настоящих московских ресторанах (доступных для тусовщиков, иностранцев и товарищей с нелегальными рублями), снижая сумму, эквивалентную месячной зарплате мамы, за еду, которую Миша не мог даже удержать в желудке.

Когда пара осталась дома, они ели невыразимые деликатесы — например, жареные в тесте куриные котлеты, — приготовленные для них любящими руками мамы Муси, Бабы Милы, жирной бывшей крестьянины с одним глазом, четырьмя — или это было так. шесть? — золотые передние зубы и здоровое презрение к непривилегированным.

«Итак, приготовим котлети сегодня», — говорила Мила на общей кухне, глядя в монокуляр на уродливые пирожки в алюминиевой сковороде со сколами. «Муууууся!» она кричала дочери.«Лариса делает котлеты!»

«Приятного аппетита, Ларочка!» (Муся любила маму.)

«Муууся! Вы бы съели котлети? »

«Я? Никогда!»

«Ага! Понимаете?» А Мила погрозила маме опухшим пальцем.

Однажды моя крошечная недокормленная мама не выдержала. Вернувшись с работы, уставшая и голодная, она стащила куриный наггетс с подноса, который Мила оставила на кухне. На следующий день я наблюдал, как она с красным лицом и слезами на глазах постучала в дверь Миши, чтобы признаться в краже.

«Цыпленок?» — хихикнула Мила, и я до сих пор помню, как меня поразило, как ее 24-каратный рот блеснул в тусклом свете холла. «Угощайся в любое время — мы все равно выбросим это дерьмо».

Так получилось, что примерно раз в неделю мы должны были есть дерьмо, предназначенное для мусора экономического преступника. Для нас это было довольно амброзией.

8 интересных особенностей, уникальных для русской архитектуры

Царское Село, Собор Святой Екатерины I © Александров / WikiCommons

Русская архитектура издавна известна своим самобытным стилем.Хотя большинство знаковых зданий страны, как мы их знаем, были построены в 1870–1890-х годах, есть и более поздние выдающиеся образцы. Если вы хотите узнать больше перед следующей поездкой, обратите внимание на эти уникальные особенности русских построек.

Начавшись как движение, связанное как с древней Русью, так и с византийскими культурными связями, архитектура русского стиля вобрала в себя элементы обоих. Визуально постройки в русском стиле вызывают мгновенную ассоциацию с византийской архитектурой, хотя во многих случаях это просто стилистические фантазии архитекторов — классический пример — Храм Христа Спасителя в Москве.

Источник изображения: WikiCommons

Дерево, вероятно, было самым популярным строительным материалом в традиционной русской архитектуре. Строительство на огромных территориях, окруженных лесами, было лучшим выбором для домов, церквей и городских стен. Материал часто вырезался в различных формах и окрашивался, чтобы добавить декоративные элементы к зданиям.

Источник изображения: WikiCommons

На несколько лет, в 19, ^и годах, кирпичная архитектура стала почти синонимом архитектуры русского стиля.Многие замечательные образцы архитектуры в русском стиле построены из кирпича: среди них Государственный Исторический музей в Москве (1875–1883) и Дом Игумнова в Москве (1888–1895).

Источник изображения: WikiCommons

В основном их можно увидеть внутри зданий, либо интегрированных в настенные росписи, либо выраженных в других декоративных элементах, таких как дерево, кирпич или мозаичные украшения. Этот стилизованный орнамент также напоминает византийские здания и иконописи.

Еще один элемент, который очень часто встречается в русских домах, узкие окна в данном случае тоже довольно высокие.Форма таких окон обычно представляет собой вариацию строгой геометрической формы — верхняя часть окон часто имеет форму небольшой арки.

Источник изображения: WikiCommons

Арки есть в русской архитектуре везде, от окон и дверей до потолков. Одним из основных элементов русской архитектуры был слегка изогнутый потолок — прямо как небо, каким мы его видим, — особенно в галереях с колоннами как частью фасада.

Этот тип крыши / здания имеет очень характерную треугольную крышу с очень маленьким углом между двумя частями крыши.Он может быть основной частью крыши или увенчан дополнительными небольшими башнями для усиления декоративного эффекта.

Хотя часто фасады строятся из одного материала и даже могут быть одного цвета, они полны мелких украшений. Орнаменты вокруг окон, дверей, колонн, а также целые линии орнаментов по периметру всего здания — например, на Храме Спаса-на-Крови в Санкт-Петербурге — все это элементы, которые создают незабываемый архитектурный ритм русского стиля.

Источник изображения: WikiCommons

Деревянная архитектура — окно России в прошлое, настоящее и будущее | by Thor Hartten

Древесина, без сомнения, является одним из, если не самым естественным изобилием, экологически значимым, исторически доминирующим, культурно-повсеместным, экономически ценным, физически прочным, универсальным и поистине необычным материалом на планете. Без дерева жизнь, которую мы знаем, была бы совсем другой. В самом деле, мы, люди, могли бы вообще этого не знать, если бы не дерево и деревья, из которых он происходит.В то время как древесина служила, служит и будет выполнять множество жизненно важных ролей, именно ее роль в качестве основного конструкционного и отделочного строительного материала будет здесь в центре внимания. И поэтому это единственный продукт, который растет естественным путем и является возобновляемым. Хотя древесина как строительный материал имеет долгое, увлекательное, почтенное и незаменимое наследие, со времен промышленной революции она уступила много места более «современным» искусственным конструкционным материалам, таким как сталь и бетон. Тем не менее, древесина сегодня переживает ренессанс популярности, так как вновь обретают признание ее экологические качества (т.е. по своей природе возобновляемый как строительный ресурс простота, скорость и универсальность использования, низкий уровень энергии и воздействия на окружающую среду, эффективен в теплоизоляционных свойствах, эффективен в улавливании углерода, может быть адаптирован, утилизирован, повторно использован, переработан и иным образом выделен из отходов stream), а также для новых экономичных технологий обработки древесины с минимальным объемом отходов и инновационных продуктов (например, компьютеризированные, высокоточные деревообрабатывающие заводы и изделия из древесины, такие как поперечно-клееная древесина).Если предположить, что лесами можно управлять устойчиво, то сейчас много споров о том, что лучшие времена применения древесины в строительстве могут быть еще впереди.

После долгого перерыва в советские годы Россия снова открывает для себя свое богатое и легендарное прошлое в области архитектурных применений дерева, прошлое, уходящее корнями в тысячелетие. Тем не менее, эта статья — не просто ностальгический взгляд назад через окно в прошлое, но взгляд через окно в будущее России, в котором древесина вполне может вернуть часть былой славы и сыграть захватывающую, заметную и преобразующую роль. как современный и экологически чистый строительный материал в России 21 века.

Россия, где находится почти четверть мировых лесов, имеет уникально долгие, неразрывно близкие и неизмеримо важные отношения с лесами своей обширной лесной равнины Евразии. В самом деле, невозможно по-настоящему понять русский характер, не изучив сначала эти почти священные отношения. Это укоренилось в их душе и доходит до самой сути того, что делает русского русским. Это формирует их восприятие и отношение к окружающему миру, их культуре, языку, религии, литературе, включая их богатое наследие сказок.И неудивительно! Ранние славянские народы, которые поселились вдоль жизненно важного торгового пути, соединяющего земли на севере с землями более процветающего юга, такими как Константинополь, испытали глубокое влияние анимистической и развитой культуры деревянного строительства нордических народов. В 13 веке, вскоре после обращения Руси в православие в 988 году, монголы разграбили Киев и подчинили его народ его «игу», вынудив центр «свободной» русской культуры сместиться на север.Молодому, но растущему российскому государству буквально приходилось выживать в лесах вокруг городов Владимира, Суздаля, Ярославля и Новгорода. И хотя русская православная культура существовала в этих областях задолго до прихода Золотой Орды, теперь она войдет в свои права и будет процветать, поскольку холодные, темные, густые и таинственные лесные земли, изобилующие жизнью и легендами, защитят ее за почти непроницаемая зеленая завеса, настоящая естественная «бесполетная зона».

Даже у Бабы Яги, одной из самых известных сказок славянской литературы, был домик из дерева (и куриные ножки)! Иллюстрация Ивана Билибина к обложке книги «Сказки» 1899 года.Источник — WikiPaintings

Неудивительно, что ресурсы этих лесов играли центральную роль практически во всех аспектах русской жизни — от основ питания, одежды и жилья до высших форм выражения и организации развивающейся культуры, таких как язык. , искусство, литература, религия, экономика и политика. Тем не менее, можно утверждать, что именно древесина из тех лесов оказала наиболее продолжительное, наиболее распространяющееся и наиболее благоприятное влияние на физическое (здания и инфраструктуру, топливо) и духовное (религиозные писания, иконы, устойчивые анимистические традиции) России. жизнь, оба из которых пустили глубокие корни и процветали в чрезвычайно трудных условиях.Будь то кремли, церкви и монастыри, здания городского совета, величественные дома ранней знати и богатых купцов или простые крестьянские хижины и обстановка внутри них, приюты для животных или любая другая сопутствующая инфраструктура, все, кроме очень маленькой горстки нескольких построек, в основном церкви были построены из местного дерева, в основном из березы, сосны, ели и дуба. Другие строительные материалы, такие как камень, еще не были широко доступны, а кирпич, раствор и штукатурка, как правило, были слишком дорогими для кого-либо, кроме очень богатых людей и проектов, которым они покровительствовали.Единственным исключением из этого правила, конечно, была высушенная на воздухе, а иногда и высушенная в печи грязь, глиняный кирпич и гипс, из которых изготавливали важнейшую русскую печь, теплое сердце и душу каждого крестьянского дома. Но даже здесь, на очаге и рядом с ним, дерево нашло свое место. Из дерева изготавливали практически все, от стола и стульев до тарелок, мисок, чашек, вилок, ножей и ложек.

При таком небольшом количестве сохранившихся физических примеров средневековой деревянной архитектуры России мы должны полагаться на изображения художников.На этой картине Эрнста Лессера в 1907 году Сергий благословляет князя Дмитрия Донского в московской религиозной общине перед битвой 1380 года против Золотой Орды на Куликовом поле. Каждое здание в общине было построено из дерева. Источник — Castinet

«Личный иконостас» или «красный угол», самая священная часть любой русской крестьянской избы. Источник — Lady Ray Blog

«Очаг и душа» типичной деревянной избы русского крестьянина. Источник — Википедия

Крестьянская кухня, почти полностью сделанная из дерева, за исключением самовара и иногда керамического кувшина и чаши.Источник — Lady Ray Blog

Контроль над лесными ресурсами имел центральное значение для этих первых местных общин Рюриковичей и более крупных административных единиц, их экономического благополучия и, в конечном итоге, их политического влияния и военной мощи. Фактически, качество и изобилие этих ресурсов часто были решающим фактором при выборе места для размещения новых поселений. Чаще всего сельские лесные угодья контролировались богатыми помещиками-феодалами, князьями, а в некоторых случаях и владельцами крупных индивидуальных усадеб.Однако по мере того, как северные города-государства России росли в размерах и мощи, контроль над лесами и другими землями перешел к правящим семьям, церкви и местным государственным учреждениям, как, например, ранний эксперимент Новгорода с представительным правительством и судебным собранием, Вече , состоял из могущественных бояр, архиепископа, князя, феодалов, купцов и горожан. Только в 16 веке контроль над всей землей, включая леса, был консолидирован и передан Московскому государству и ранним царям.

Древесина имела влиятельную политическую составляющую в средневековой России. Вече в Пскове Аполлинария Васнецова, 1909. Источник — Wikimedia Commons

По мере роста культурной, политической и экономической мощи молодого Российского государства росли его архитектурные потребности и амбиции. И дерево в значительной степени было бы материалом, из которого мастера-строители и плотники того времени учились и оттачивали свое ремесло и воплощали в жизнь свои амбиции. Раньше большинство зданий строилось в стиле, который лучше всего можно описать как бревенчатые хижины.Деревья рубили, бревна рубили, рубили, надрезали, а затем складывали одно на другое, чтобы собрать стены. Между бревнами обычно помещали слои мха и речной глины, чтобы обеспечить относительно плотное и устойчивое к атмосферным воздействиям уплотнение. Полы были либо из голой, утрамбованной земли, либо из деревянных досок, приподнятых чуть выше уровня земли. Поскольку зимы обычно были долгими и очень снежными, крыши, чаще всего состоящие из сосновых досок, покрытых толстым слоем соломы или черепицы из осины, кедра или простой сосновой коры, были довольно крутыми.Со временем эти довольно крошечные, простые и незамысловатые конструкции превратились в более крупные, сложные, замысловатые, а в некоторых случаях даже показные. К XVII и XVIII векам нередко можно было увидеть даже стандартную, приземистую и строгую крестьянскую хижину, украшенную декоративными орнаментами вокруг дверей, окон и вдоль линии крыши. Такие изменения были наиболее заметны в крупных городах, которые обычно были защищены высокими деревянными стенами, сторожевыми башнями и воротами.В их пределах беспорядок гражданских, правительственных и религиозных зданий, которые, как правило, увеличивались в размере, красоте и значении по мере приближения к центру и желали возвышенности. И по мере того, как эти города расширялись, росли и их деревянные валы. Хотя сегодня в некоторых региональных музеях и парках деревянной архитектуры сохранилось лишь несколько репродукций этих стен, их старые следы неизгладимы. Возьмем, к примеру, концентрические кольцевые дороги Москвы, которые проходят по периметру стен города из дерева, а позже из камня, кирпича и штукатурки.

«избушка» или традиционный крестьянский дом конца 18 или начала 19 века. Обратите внимание на скромную декоративную отделку окон и облицовки. Находится в Музее деревянного зодчества в Малых Корелах Архалгельской области. Кредит — Натаниэль Трамбал. Источник — Вашингтонский университет

Необычно декоративная резьба под карнизом традиционного крестьянского бревенчатого дома. Источник — Pentax Forum

Помимо того, что они были построены из дерева, была еще одна общая и во многих отношениях поразительная черта, присущая всем ранним зданиям и инфраструктуре России: все они были построены без использования гвоздей или каких-либо других металлических креплений, которые были дорогой и очень труднодоступный.Поэтому мастера-строители и плотники полагались на изобретательную и сложную систему переплетенных язычков, пазов, пазов, пазов и шипов, делавших гвозди ненужными, даже лишними. Примечательно, что такие ограничения не сдерживали, а фактически стимулировали инновации, поскольку в этот период возникла некоторая поистине знаковая, красивая и технически сложная архитектура, особенно крыши, такие как знаменитый луковый купол, крыша бочка и крыша шатра. Из них наследие луковичного купола является наиболее известным и долговечным.Хотя его происхождение до сих пор оспаривается, можно с уверенностью сказать, что ранние версии лукового купола, построенного между 12 и 15 веками, были полностью деревянными и задолго до появления железного листового металла и керамической плитки позволили построить впечатляющие купола. мы наиболее знакомы, например, с собором Василия Блаженного в Москве, построенным в середине 16 века.

Переплетенные бревенчатые стены «без гвоздей» избы в Музее и парке народной архитектуры в Суздале.Источник — Wikimedia Commons

Дэниэл Николс. Источник — Caelum Et Terra

Тем не менее, несмотря на всю свою практическую и эстетическую архитектурную ценность в истории России, у дерева был один вопиющий недостаток. Он горел, и он горел часто. Фактически, между 1330 и 1453 годами только Москва была почти уничтожена 17 крупными пожарами. История Новгорода свидетельствует о том, что в городе более 100 раз бывали серьезные пожары. Пожары стали настолько обычным явлением в городах, что жители просто приняли это как нормальную часть своей жизни.Иностранец, посетивший Россию в 17 веке, заметил, что «для того, чтобы в этой стране произошел значительный пожар, необходимо сгореть не менее семи или восьми тысяч домов» (Источник: «Икона и топор» Джеймса Х. Биллингтона, Альфреда А. Кнопфа, Нью-Йорк, 1966, с. 24). Конечно, один из величайших московских пожаров не был случайностью, а был специально устроен как тактический маневр отступающих русских войск, сражавшихся с войсками Наполеона во время войны 1812 года, которая позже была увековечена в увертюре Петра Ильича Чайковского 1812 года.Со временем власти в российских городах начнут вносить изменения в свои городские планы, чтобы уменьшить угрозу крупного пожара: здания, в особенности имеющие большее политическое, религиозное и военное значение, были удалены друг от друга на большее расстояние, а также от города. более обычные постройки дня; деятельность, связанная с огнем, лучше контролировалась и ограничивалась; организованы пожарные бригады; и использование более огнестойких материалов, таких как кладка и кирпич, стало более распространенным.Даже в этом случае пожары продолжали опустошать большинство городов России вплоть до XVIII и начала XIX веков; но так же, как древесина питала эти пожары, она также позволяла восстанавливать разрушенные строения относительно быстро и недорого. Следовательно, статус дерева как главного строительного материала в значительной степени не подвергнется сомнению.

Москва, разрушенная пожаром во время осады Наполеона во время войны 1812 года. Репродукция картины Х.И. Олендорф. Источник — Offtop.ru

То есть до мая 1703 года — переломный момент в истории использования дерева в российском строительстве, не говоря уже о мировой истории.Петр I, или, как его посмертно прозвали, Петр Великий, твердо решивший вывести Россию из того, что он считал трясиной феодальной отсталости, к экономически, военно и технологически развитым европейским морским державам того времени, в частности Голландии Франция и Англия заявили, что Россия построит новый город, который будет одновременно служить защитой от шведской агрессии и центральным элементом его плана по превращению России в современную судоходную, торговую и военно-морскую державу.Город будет называться Петербург или Санкт-Петербург, как это станет известно позже. И хотя проект такого масштаба в то время и в этом месте не мог быть построен без дерева, и на самом деле многие оригинальные постройки города должны были быть построены из него, Петр задумал свой город радикально отличаться от всех других российских городов. . Он будет в значительной степени заимствован у западноевропейской цивилизации и современных архитектурных стилей, он будет построен в соответствии с упорядоченным, пропорциональным геометрическим планом и будет построен в основном из материалов, которые отражают его величественное величие, престиж, мощь и постоянство — не дерева, а резной камень и кладка, прежде всего кирпич и гипс.Петербург станет современным «окном на Запад» России и символизирует выход страны на мировую арену.

Петр I основал свой каменный город Петербург. Картина Александра Венецианова, 1838 год. Источник — Wikipaintings

27 мая 1703 года Петр торжественно заложил «краеугольный камень» первого здания города — Петропавловской крепости. И хотя многие оригинальные постройки Петербурга, в том числе первые варианты Зимнего дворца, все оригинальные летние дворцы, большинство дворцовых дворянских резиденций, необычайно скромные жилища простых горожан и казармы для военных, крепостных и других призывников Для рабочих, чья работа заключалась в том, чтобы построить мечту Петра, в основном из дерева, Петербург ознаменовал решительный поворот от деревянного зодчества.Город Петра был бы каменным. По иронии судьбы, это было бы так, даже несмотря на то, что место, которое Петр выбрал для города, район дельты Невы, всего в нескольких километрах вверх по реке от Финского залива, было едва ли не самым скудным из камней ландшафта, который только можно вообразить. Ничего не уступая природе, Петр зашел так далеко, что постановил, что любой, кто едет в Петербург (большинство людей приезжало в город только потому, что Петр это потребовал), должен был принести с собой хотя бы один камень или иначе столкнется с суровым наказанием.Эти камни использовались для заполнения мягких болотистых мест города, мощения улиц и, конечно, строительства зданий и инфраструктуры. Однако было бы неверно предполагать, что Петербург поднимется в одиночку на каменном ложе. Местная история гласит, что город, вероятно, был построен на гораздо большей кости, чем на камне, поскольку десятки тысяч призывных рабочих погибли в первые годы его строительства. Несмотря на это, городские здания, почти без исключения, были поддержаны (и многие из них до сих пор) сотнями тысяч, если не миллионами больших деревянных свай, погруженных глубоко в мягкую дельтовидную грязь и тяжелую глину.Эта практика продолжалась вплоть до 20 века. Я действительно видел воочию свидетельства некоторых из этих оригинальных свай за годы моей работы в качестве менеджера проекта в городе. В одном конкретном проекте развития отеля на набережной реки Мойки, в нескольких шагах от Исаакиевского собора, который, кстати, был построен на настоящем лесу, состоящем из тысяч таких свай, нам пришлось извлечь некоторые из этих опор, чтобы освободить место для новое бетонное свайное поле. Вытащив этих чудовищ, некоторые из которых были 30 футов в длину и 18 дюймов в диаметре, из исконной грязи, мы быстро поняли, что впервые за 300 лет они увидели свет.И состояние их было совершенно замечательным. За исключением небольшого изменения цвета на внешней стороне, древесина этих дубов была такой идеальной, как если бы они были срублены в тот же день. Такова сохраняющая дерево магия анаэробной глины. Сваи были утилизированы, фрезерованы и использованы для внутренней отделки отеля.

Однако переход к каменной и каменной архитектуре стал теперь официальным, решительным, необратимым, и его импульс, хотя и не всегда устойчивый, со временем будет быстро расти, особенно по мере распространения знаний о новых строительных технологиях и материалах.А в культуре, определяемой во многом как важностью защиты страны от иностранного вторжения, так и растущим желанием создать реальную или, по крайней мере, видимость власти и престижа, дерево, попросту говоря, больше не рубило бы его. То есть, кроме тех случаев, когда царь постановил, что большой город должен быть построен быстро и полностью с нуля. Реальность, таким образом, заключалась в том, что дерево по-прежнему будет играть важную, хотя и второстепенную роль в первые годы Петербурга. Фактически, первый небольшой дом Петра, прозванный его «Домиком», представлял собой деревянное строение, построенное в 1703 году на месте первоначального Зимнего дворца.Позже, по еще одному из его многочисленных указов, дом обшили кирпичом и перенесли на правый (северный) берег Невы, где он стоит до сих пор. Если не считать жилища Петра, деревянное строительство будет происходить с такой бешеной скоростью, что большая часть легкодоступных, густо засаженных деревьями районов недалеко от города будет вырублена от деревьев всего за несколько коротких лет после его основания. Правительство Петра впоследствии было вынуждено ввести квоты на количество древесины, которую более отдаленные части страны должны будут поставлять в город, чтобы гарантировать адекватные поставки.

Домик Петра Великого. Построенное в 1703 году, это скромное деревянное строение было заказано обшить кирпичом, чтобы его можно было сохранить для потомков. Источник — Wikipedia Commons

Первый Зимний дворец, довольно скромное двухэтажное строение, спроектированное Доменико Трезини и построенное в 1711 году. Источник — Википедия

Кикин Холл, особняк, построенный в 1714 году, является образцом петровского барокко. . Источник — Википедия

Существовали и другие факторы, которые также способствовали сохранению зависимости от древесины.Одним из них был прогрессивно богато украшенный, декоративный характер стилей петровского барокко, а затем и елизаветинского барокко, за которыми следовали стили Екатерины Великой неоклассицизма и готики, а затем и период императорской архитектуры. Однородных фасадов, оконных рам, линий крыши и т. Д. Уже было бы недостаточно. Колоннады, пилястры, оконные рамы, зубчатые парапеты и многое другое делали конструкцию здания намного более сложной, что, в свою очередь, требовало все большего количества материала, в том числе дерева. Другим фактором была развивающаяся практика, когда царь даровал « дворянству» (дворянству) большие участки земли для строительства их летних загородных имений или, как они стали более известны как «дачи», что означает лежит в русском языковом корне « дар » (дар) и глаголе « давать » (дарить).В то время как ранние версии дачи были предназначены исключительно для знати и других приближенных к царю, и, следовательно, относительно немногочисленны и довольно большие по размеру, почти все без исключения построены в основном из дерева. В течение XVIII и XIX веков дачное строительство будет включать не дерево, а другие материалы, но они также потеряют свою аристократическую исключительность и станут гораздо более распространенными среди людей, заслуживающих внимания своим культурным, административным и / или финансовым успехом, а именно писателей, поэтов, живописцев, влиятельных чиновников (чиновников и бюрократов), военных, торговцев, первых промышленников, купцов и т. д.Такие люди не всегда могли позволить себе самые дорогие конструкции или материалы и часто выбирали деревянные конструкции. Строительство дач было внезапно остановлено во время потрясений — российской революции, гражданской войны, консолидации власти Иосифом Сталиным и Второй мировой войны, но оно возобновилось снова в 1950-х годах из-за политической и экономической необходимости предоставить рядовым гражданам небольшие участки земли. земля, где они могли выращивать свои собственные фрукты и овощи. Разумеется, не прошло много времени, как рядом с приусадебными участками стали появляться небольшие приюты.Учитывая крайний уровень лишений, которым русские подвергались на протяжении десятилетий, у них были ограниченные средства, чтобы позволить себе что-либо, кроме самых простых, примитивных строительных материалов, часто хаотической мешанины из барменованных, заимствованных и утилизированных древесных отходов, листового металла и пластика. Несмотря на это, некоторые из их творений были поистине красивыми и вдохновляющими. По мере роста доходов и развития рынков строительных материалов в период с 1960-х по 1980-е годы дачи превратились в крупное социальное, культурное и экономическое явление в Советском Союзе.Они будут в центре возрождения деревянной архитектуры, своего рода популярного народного самодельного деревянного садового дома в стране, которая к этому времени почти разорвала свои давние связи с деревом, по крайней мере, в качестве конструкционного строительного материала. Я остановлюсь на этом подробнее позже.

Деревянная дача, или небольшой летний загородный дом, на острове Сахалин, Дальний Восток России. Фото Иэна Мастертона. Источник — Иэн Мастертон

Дача с явно более восточным колоритом. Источник — Проект «Дача»

Дача в Московской области », фото Екатерины Мухиной.Источник — Flickr

Возвращаясь к прошлому, поскольку использование камня и каменной кладки в проектировании и строительстве городских зданий неуклонно росло в 18 и 19 веках, деревянные конструкции по-прежнему преобладали в небольших городах, деревнях, сельских районах и отдаленных заставах. быстро расширяющаяся Российская империя. Мало того, что дома прибоя были построены почти исключительно из дерева, за исключением священного очага, но также были и большинство домов местной знати, местные административные здания, железнодорожные станции, общественные столовые, офисы и магазины торговцев и других людей. купцы и, конечно же, большинство русских православных церквей.К сожалению, в наши дни осталось не так много вещественных доказательств существования этих деревянных построек. Многие пришли в упадок после многих лет заброшенности или заброшенности, были снесены из-за функционального устаревания, были разрушены в результате войн или пожаров и т. Д. За исключением небольшой горстки зданий, которые были восстановлены или воспроизведены в различных музеях народной архитектуры под открытым небом, большинство из них наши впечатления от традиционной русской деревянной архитектуры складываются из старинных пейзажных картин и рисунков, а также ранних фотографий.Из хорошо сохранившихся или честно воспроизведенных зданий самыми новаторскими, амбициозными и красивыми являются церкви, особенно на севере России, например, в Архангельской области и Карелии.

Почозерская церковь, Архангельская область, отличается большими шатровыми крышами и меньшими «бочками» крышами, увенчанными меньшими луковичными куполами. Построен в 17-18 веках. Источник — www.russiatrek.org/blog/category/architecture/

Православная церковь, построенная в конце 18 или начале 19 века.Часть Суздальского музея деревянного зодчества. Построен без единого гвоздя. Источник — Lada Ray Blog

Одним из лучших образцов высокой деревянной церковной архитектуры является церковь Преображения Господня, построенная в 1714 году. Она является частью первоначального «погоста », или религиозной общины, расположенной на южной оконечности города. Остров Кижи у северной оконечности Онежского озера в Карелии. Религиозное значение церкви как части одной из самых северных русских православных общин того времени невозможно переоценить, но это также праздник для глаз и настоящее архитектурное и инженерное чудо.По форме восьмигранная церковь имеет 22 отдельных луковичных купола разных форм и размеров. Вся церковь построена без гвоздей. Все его стены соединены по углам с помощью соединяющихся друг с другом «ласточкин хвост» и круглых выемок. Местная легенда гласит, что главный строитель сооружения использовал единственный топор, чтобы построить его, и что после его завершения он бросил топор в озеро, чтобы никогда не было другой церкви, подобной этой. Независимо от того, считаем ли мы это фактом или легендой, ничто никогда не могло приблизиться к воспроизведению фантастической красоты церкви Преображения, за исключением, возможно, видения Фрэнка Баума Изумрудный город в Волшебник страны Оз .

Настоящий Изумрудный город? Церковь Преображения Господня 1714 года, остров Кижи. Карелия. Прекрасный образец типично русского архитектурного элемента луковичного купола. Источник — Лучшее в наследии

Крупным планом несколько из 22 луковичных куполов Преображенской церкви. Они покрыты черепицей из осины. Источник — Православный христианский канал

Как уже упоминалось, в конце 18 — начале 19 веков произошло беспрецедентное расширение территории Российской империи.Во многом этот рост пришелся на то, что Империя распространилась на восток и втянула Сибирь в свою орбиту. С ее необъятными таежными лесами Сибирь была идеальным местом для получения сырья, необходимого для удовлетворения растущего аппетита Империи к деревянной архитектуре; но он также стал бы самостоятельным инкубатором для проектирования деревянных зданий. Фактически, совершенно новый язык деревянного зодчества возникнет из, казалось бы, бесконечного, замороженного океана деревьев на Востоке. Многие оригинальные постройки, построенные сотни лет назад в сибирских городах, таких как Красноярск, Томск и Иркутск, сохранились до сих пор.В Иркутске находятся некоторые из наиболее хорошо сохранившихся образцов этих зданий, в том числе впечатляющие, построенные для княгини Екатерины Трубецкой и ей подобных, пока они ждали, пока их мужья вернутся из заключения в Сибири после того, как их признали заговорщиками в неудавшемся восстании декабристов. 1825.

Деревянное зодчество XIX века в Томске. Фото С. Шугарова. Источник — Город Томский

Один из деревянных дворцов княгини Трубецкой в ​​Иркутске, около 1845 года.Источник — Katieaune.com

Конечно, только очень небольшая часть российского общества могла позволить себе такие экстравагантные дома, деревянные или другие. Накануне решения Александра II отменить крепостное право в 1861 году подавляющее большинство (более 80%) населения России составляли государственные и частные крепостные, жизнь которых характеризовалась жестокими репрессиями, социальным застоем, культурным консерватизмом, хроническим урожаем. неудачи и голод, частые бунты и крайние экономические трудности.Грубая бесчеловечность их тяжелого положения и последующее освобождение от него стали толчком для русского социализма. Учитывая их ограниченные ресурсы, немногие имели возможность, а тем более время или интерес, чтобы построить что-нибудь, кроме самых примитивных жилищ. В большинстве случаев их избас были собраны с использованием тех же грубых, переплетенных бревенчатых стен и конструкций крыши из соломенной коры или коры деревьев, которые были разработаны столетия назад. В то время как такие инновации, как стеклянные окна, многокамерные русские печи и самовары были доступны, немногие крестьяне могли позволить себе что-либо, кроме самых скромных.Короче говоря, их условия жизни были суровыми, и их жизнь часто посещали нищета, паразиты, болезни и смерть.

создано Муане в Tour du Monde, Париж, 1867. Источник — 123RF

«Пейзаж с хижиной» Алексея Саврасова, члена Передвижников, 1860. Источник — Wikipaintings

Main Street, конец 19 Век Россия. Все дома практически идентичны — бревенчатые стены, вертикальная деревянная обшивка под фронтонами, высокий козырёк, крутые крыши, небольшое количество окон.Источник — Jaha.org

Голодная толпа собирается у бревенчатой ​​и соломенной столовой после неурожая в Нижнем Новгороде в 1891–1892 годах. Часть выставки «Плохой урожай в Нижегородской области», представленной фотокорреспондентом Максимом Дмитриевым. Источник — English Russia

К концу 19 — началу 20 веков деревянное зодчество России вступило в новую захватывающую фазу, которую можно правильно назвать ее «демократизацией». К тому времени застройка дачи была уже не только для аристократии, но доступной для всех, у кого было достаточно денег, известности или связей.У нового класса богатых промышленников, торговцев, купцов, писателей, художников, композиторов и т. Д. Будут свои дачи, проекты которых часто бывают поразительно смелыми и богатыми деталями. Все большее число частных лиц с достаточными финансовыми средствами также строили личные дома, которые были просто впечатляющими. Некоторые из лучших примеров этого до сих пор стоят недалеко от Костромы, одного из старейших городов России и части «Золотого кольца», цепи священных религиозных и политических центров в России Рюриковичей.Эти постройки, спроектированные и построенные в 1890-х годах крестьянами-мастерами, работавшими над реконструкцией Зимнего дворца в Санкт-Петербурге, к сожалению, были заброшены и сейчас находятся в почти полном запустении и почти разрушены. Но даже в этом случае отчетливо виден их замечательный уровень мастерства и изысканные детали. Тенденция в декоративной деревянной архитектуре также достигнет широких масс. Например, во многих сибирских городах интерес к оформлению фасадов даже самых скромных деревянных домов задал бешеный ритм.На рубеже 20-го века владельцы фактически соревновались друг с другом в своего рода русской версии Jones and the Smiths, чтобы увидеть, кто сможет придумать наиболее сложные конструкции. По большей части украшение состояло из очень тонкой, почти ажурной резьбы по периметру дверей, окон и линий крыши. В некоторых случаях филигранью пряничного домика покрывали целые фасады. Такая практика продолжалась вплоть до тех пор, пока Россия не была охвачена огнем революции и гражданской войны. Чтобы проиллюстрировать, насколько интересным и востребованным было деревянное зодчество в 1917 году, Владимир Рассказ, архитектор и писатель из Санкт-Петербурга.Санкт-Петербург опубликовал третье издание своей бешено популярной книги «Дача в стиле модерн» , которая, возможно, является первым в мире руководством по строительству деревянных домов своими руками. В дорусской революционной России Story предлагала читателям подробные инструкции и рисунки по широкому выбору эклектичных стилей строительства, которые могли соответствовать личному вкусу, потребностям и средствам. Россия Story была страной свободного предпринимательства, личной инициативы и врожденного оптимизма. Теперь мы можем только догадываться, как развивалась бы деревянная архитектура, да и Россия, если бы история пошла по другому пути.

Заброшенный дом конца XIX века в Кострономской области. Построен крестьянином-мастером, работавшим на ремонте Зимнего дворца в 1890-х годах. Источник — EnglishRussia.com

Целый дом, возможно, в Томской области, Сибирь, украшенный филигранью снежинок. Местные домовладельцы и мастера часто публично соревновались друг с другом, демонстрируя свои таланты резьбы по дереву. Источник — Pininterest

Наташа из России. Источник — Facebook

Сибирское деревянное окно с филигранью.Нарисовано или нет, но все равно великолепно. Источник — Englishrussia.com

Окна и обшивка, возможно в Иркутске. Фото Пола Бека, 2007 г. Источник — Flickr

Еще одна волшебная сибирская резьба деревянных окон. Источник — Englishrussia.com

Windows в Суздале, Евгений Зеленко, 2011. Источник — Wikipedia Commons

Дача Демократия! Написанная Владимиром История Санкт-Петербурга в 1917 году, «Дача в стиле модерн», возможно, является первым в мире руководством по строительству деревянных домов своими руками.Источник — TheArtsDesk.com

Владимирская сказка Дача в стиле модерн. Источник — TheArtsDesk.com

Также из The Art Nouveau Dacha. Источник — TheArtsDesk.com

В течение нескольких завораживающих, но захватывающих дух коротких лет после революции и гражданской войны все разговоры касались исключительной возможности нового советского пролетарского государства и его будущего как утопической модели мира для человеческого прогресса. Деревянная архитектура не была исключением, даже несмотря на то, что большинство дизайнеров в молодом социалистическом обществе поддерживали использование новых строительных материалов, таких как бетон, сталь и стекло, которые позволили бы им создавать ранее невообразимые конструкции, символизирующие потенциальную социальную, политическую, экономическую и культурную мощь Советского Союза. .Возьмем, к примеру, памятник Третьему Интернационалу, созданный Владимиром Татлиным 1919–1920 годов, , который, если бы он был построен, стал бы выдающимся достижением в области инженерии и технологий, не говоря уже о свидетельстве человеческого единства в достижении общих целей. Восходящий вверх монумент Татлина был намного выше Эйфелевой башни, и в нем не было ни одного куска дерева. Для многих представителей нового поколения советских дизайнеров, включая конструктивистов, к дереву относились как к пережитку старого порядка.Однако были и некоторые заметные исключения, такие как архитектор Константин Мельников. Он видел неразрывную органическую связь между деревом и русским крестьянином, улучшение положения которого было для многих деятелей культурного авангарда революции главным направлением советско-социалистических преобразований страны. Именно Мельников был избран руководителем делегации СССР в Париж на Международную выставку декоративного искусства в 1925 году. Несмотря на то, что в ней было объединено огромное количество других материалов, включая стеклянные окна, его победившей работой стала конструктивистская конструкция полностью деревянного каркаса для павильона СССР. , который был призван показать, как новое Советское Рабочее Государство обещало будущее вечного оптимизма, беспрецедентного динамизма, творческой свободы и бесконечных возможностей.К большому удивлению организаторов выставки, план Мельникова предусматривал, что крестьяне и их топоры должны предварительно изготовить павильон в России, прежде чем отправить его в Париж для сборки. Была ли эта часть его плана реализована или нет, не совсем ясно, но акцент павильона на дерево как основной строительный материал советских людей не мог быть более очевидным. К сожалению, эйфория первых лет советской власти и выдающейся роли Вуда будет недолгой, поскольку Сталин и его соратники жестоко консолидируют свою власть, кровожадно коллективизируют крестьянство, очищают своих предполагаемых врагов и маниакально, даже одержимо толкают их тяжелую промышленность. сфокусированные пятилетние экономические планы.Хотя в последующие десятилетия будут и другие заигрывания с деревянной архитектурой конструктивизма и социалистического модернизма, советская власть в значительной степени означала, что новая деревянная архитектура будет заморожена, за исключением ее главной роли в самоорганизующемся дачном движении, как обсуждалось ранее. . Как ни прискорбно, но не удивительно, что многие старые деревянные здания в России были снесены, чтобы освободить место для «современных» конструкций из бетона и стали — материала, в честь которого Сталин назван в честь Сталина.Те, что не были, часто забрасывались, поскольку советское население урбанизировалось и / или оставалось без внимания и приходило в упадок и разорение. Некоторые из наиболее выдающихся образцов были разобраны и перемещены в национальные и региональные музеи народного искусства и ремесел. Поскольку роль обработанной древесины в основном сводилась к строительству дач, паркетным полам в новых квартирах, внутренним реставрациям самых известных дворцов и мебели в России, большинство переживающих спад деревообрабатывающей и деревообрабатывающей промышленности страны были переориентированы на более прибыльные экспортные рынки.

Ранний фотомонтаж памятника Владимиру Татлину Третьему Интернационалу в 1919–1920 годах, наложенный на отдельную фотографию Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге (Петрограде). Источник — Третьяков-Хухтамо

Модель отмеченного наградами конструктивистского деревянного каркаса Константина Мельникова для павильона СССР на Парижской международной выставке декоративного искусства, 1925 год. Источник — www.dooq.tumblr.com/post/43239579344/ константин-мельников-советский-павильон-в-париже

Павильон Мельникова после завершения в 1925 году.К сожалению, вскоре его снесли. Источник — www.arthistory.upenn.edu/spr01/282/w6c2i12.htm

Андрей Иконников. Источник — www.RealCandy.com

Таким образом, ситуация сохранится до начала 1990-х годов и политического упадка, экономического и почти социального коллапса Советского Союза. Конечно, такая суматоха практически остановила бы всю архитектурную и строительную деятельность, будь то с деревом или любым другим материалом. Однако эта пауза окажется недолгой, поскольку девелопмент и строительство — это два сектора новой российской экономики, которые оправятся в первую очередь.В то время как вначале основное внимание было сосредоточено на небольших проектах по реновации и реконструкции жилых и коммерческих помещений в крупнейших городах под общим, непривлекательным и явно нероссийским лейблом «Евро-Ремонт», который по большей части предполагал использование новые пластиковые окна и деревянные рамы, паркетные полы из березового и букового шпона, внутренние двери из искусственного дерева (пластмассы), стены и потолки из гипсокартона — совсем скоро деревянная архитектура в постсоветской России начала возвращаться к здоровому образу жизни.И неудивительно, что новое дачное строительство снова выйдет в лидеры.

Я действительно помог своей российской семье построить простую, но красивую двухэтажную усеченную дачу с А-образной рамой из грубой сосны в 1994 году. В то время возведение этих построек первого поколения было чрезвычайно сложной задачей. Помимо прав на землепользование и проблем с разрешениями, отсутствие зрелого и надежного рынка строительных материалов, безусловно, было одной из самых серьезных проблем, которые необходимо было преодолеть. Учитывая нехватку и примитивное, случайное качество доступных материалов, неудивительно, что они вообще были построены; но русские очень изобретательны и решительны.Со временем на рынке стал появляться гораздо более широкий выбор более качественных и сложных материалов, сначала в виде дорогостоящих импортных товаров, а затем, по мере расширения наземного производства, в виде более доступных продуктов местного производства. Вскоре целые комплекты сборных бревенчатых домов, привезенные из таких мест, как Финляндия, стали раскупаться более обеспеченными россиянами для их «загородных домов» и «вилл». Хотя они были построены из дерева, почему-то слово дача больше не казалось подходящим названием для этих гораздо больших и заметных жилищ.Со временем первоначальный всплеск популярности деревянного дачного строительства среди самых зажиточных слоев населения пошел бы на убыль. Он даже стал бы нести клеймо « несолидный » (буквально, не твердый или невыразительный). Вместо этого многие, у кого были деньги, которые можно было потратить, буквально начали жить по кредо «мой дом — моя крепость» и тяготели к бетонным плитам, блокам, кирпичным и гипсовым конструкциям; но, как уже было показано в этой статье, история древесины в России имеет глубокие и устойчивые корни.Вскоре постройки из него снова завоюют благосклонность публики.

Семейная дача Балакаи, которую я помогал строить и наслаждаться, недалеко от Пушкина, к югу от Санкт-Петербурга. Кредит — Евгения Балакай Opet

«Волжская дача» архитектурного бюро Бориса Бернаскони, победителя конкурса Archiwood 2011. Источник — Архитектурное бюро Бернаскони

Новая сборная «дача» для нуворишей в поселке Зеленая Роша Московской области, 2013 запись в Арксивудской премии.Архитекторы — Николай Белоусов и Николай Соловьев. Кредит — Алексей Народицкий. Источник — Arxiwood

«Солидный» имение стоимостью 46 миллионов долларов на окраине Москвы. Источник — Curbed

Одним из ключевых факторов возрождения деревянного зодчества в России стали совместные усилия деревообрабатывающей промышленности, в том числе российских и зарубежных фирм, по его продвижению. Например, Honka, крупный финский производитель бревенчатых домов, спонсирующий ежегодную всероссийскую премию в области деревянного зодчества Archiwood.Этот конкурс проводится уже более десяти лет и постоянно предоставляет платформу для многих молодых, стремящихся архитекторов, чтобы продемонстрировать свое творческое видение и технические навыки в поистине удивительном множестве концептуальных деревянных конструкций, включая здания, ландшафтные элементы и инсталляции общественного искусства. В каком-то смысле они, кажется, развиваются именно там, где остановились конструктивисты и другие представители дореволюционного архитектурного авангарда России. Борис Бернаскони, директор Архитектурного бюро Бернаскони, был постоянным участником и случайным победителем конкурса Archiwood с момента его основания.Сейчас он один из самых успешных и перспективных архитекторов России (раскрытие — я лично знаю г-на Бернаскони и работал с ним в прошлом) и находится в авангарде тех, кто экспериментирует и расширяет границы дизайна с использованием дерева. От его победившего в 2011 году проекта Volga Dacha , вдохновленного минималистом проекта второго дома, до своей недавней концептуальной ландшафтной инсталляции ARC , Бернаскони использовал дерево, чтобы раскрыть свой необычайно творческий, но практичный философский дух.Однако он не одинок, поскольку многие другие продемонстрировали острое желание и необычайную способность подчеркивать красоту и универсальность дерева независимо от бюджета. От очень простых, недорогих, но концептуально провокационных артикуляций, таких как Nikolino’s Ear от Project Group Савинкина / Кузьмина до гораздо более заметной инсталляции скульптора Николая Полисского 2012 Permian Gate в Перми до более сложных, ярких и самодостаточных. но со вкусом игривые проекты, такие как Дом Телескопа Тотана Кузембаева в Москве, Россия явно влюбляется в деревянную архитектуру и дизайн.Даже такая банальная вещь, как складирование дров, стала чем-то вроде изящного искусства, смешанного со спортом, поскольку россияне по всей стране соревнуются друг с другом на местных и глобальных соревнованиях.

АРК, архитектор Борис Бернаскони в 2012 году. Расположенный в парке концептуального искусства Никола-Ленивец, где проводится фестиваль искусств «Архстояние», в Калужской области, АРК представляет собой часть здания, природную обсерваторию, пространство для медитаций, ландшафтную скульптуру и философский соединитель земли и неба.Кредит — Юрий Пальмин. Источник — Uncube

Внутри матрицы АРК. По мере того, как посетитель поднимается по лестнице, поднимаясь из темноты к свету, планки по бокам конструкции становятся больше. Кредит — Юрий Пальмин. Источник — Uncube

Постмодернистский деревянный дом в Конековском районе Тверской области, архитектор — Петр Костелов, фото Лауры Мадален. Источник — Laurie Flower.com

Ухо Николино. 2006 участие в фестивале Archiwood’s Archstoyaniye, Project Group Савинкин / Кузьмин.Источник — Archiwood

Пермские ворота, паблик-арт инсталляция, воздвигнутая в Перми скульптором Николаем Полисским в 2012 году. Сделанная из больших еловых бревен, она выполнена в виде кириллической буквы «П». Источник — www.thisiscolossal.com/tags/russia/

Дом Телескопа, санаторий Пироково, Москва, архитектор Тотан Кузембаев. Источник — www.totan.ru/ru/arch/klyazma/teleskop/east_facade.html

Кто бы ни сказал, складывать дрова — это не искусство, подумайте еще раз! В 2012 году жители Рыбинска Ярославской области попали в Книгу рекордов Гиннеса за самую высокую штабель дров на высоте более 72 футов.Источник — Englishrussia.com

Их меньшие стопки еще более необычны. Источник — Englishrussia.com

В последнее время появились признаки того, что деревянная архитектура играет гораздо более заметную роль в строительстве будущего России. Основной причиной этого является новый акцент в стране на энергоэффективное проектирование зданий, как это предусмотрено Федеральным законом № 261 от 2009 г. «« Об энергосбережении и повышении энергоэффективности »» и новым добровольным стандартом зеленого строительства ГОСТ Р-54954–2012.Первый признает нынешнее плачевное состояние энергоэффективности зданий, которое, по некоторым оценкам, в два-три раза ниже, чем в США и Европе, и необходимость его радикального улучшения (40% к 2020 году). Учитывая присущую ей высокую энергоэффективность, низкую энергоемкость и уникальную способность связывать углерод, изобилие и доступность, древесина может быть идеальным строительным материалом для России. Девелоперы, архитекторы, инженеры, строительные компании, производители материалов и специалисты по экологическому строительству уже работают над возможностями, особенно на российском рынке индивидуального жилья.В 2011 году широкий альянс жилищного строительства завершил строительство первого в стране энергоэффективного дома Active House® в Москве. Сертифицированная Лесным попечительским советом (FSC) устойчивая цельнодеревянная каркасная конструкция отличается высокоэффективной теплоизоляцией, тщательно интегрированными пассивными и активными стратегиями использования возобновляемых источников энергии, передовыми системами мониторинга энергопотребления и здоровой и комфортной внутренней средой. Общее потребление первичной (исходной) энергии прогнозировалось на уровне сверхнизких 110 кВтч / м2 / год и всего 38 кВтч / м2 / год для отопления в зимний период.Чтобы добавить перспективу, стандарт Passive House®, признанный мировой лидер в области сертификации домов с низким энергопотреблением, устанавливает максимальную нагрузку первичной энергии 120 кВтч / м2 / год, но максимальную нагрузку тепловой или охлаждающей энергии всего 15 кВтч / м2 / год. .

Первый в России сертифицированный Active House®. Построенная в Москве в 2011 году, эта цельнодеревянная каркасная и обшитая деревом конструкция обеспечивает низкое потребление первичной (исходной) энергии — 110 кВтч / м2 / год. Архитектор — лаборатория «Полигон», ООО «Загородный». Источник — www.activehouse.info/cases/first-active-house-russia

Несмотря на преимущества в области энергоэффективности, деревянная архитектура в России также извлекает выгоду из внедрения новых изделий из древесины, таких как «Cross Laminated Timber® (CLT)». CLT, иногда называемый в Северной Америке Glulam®, состоит из нескольких слоев древесины меньшего размера с поперечными размерами, скрепленных вместе с помощью структурного клея. Предполагая, что его компоненты получены из деревьев более низкого сорта, собранных в устойчиво управляемых лесах, или даже из отходов лесопиления, а также из-за использования природных клеев, не содержащих формальдегида, CLT представляет собой захватывающую новую разработку для древесины как возобновляемого строительного материала.По сравнению со своим весом, CLT имеет вдвое большую прочность на разрыв по сравнению со сталью при гораздо более низких уровнях энергии без ущерба для свободы проектирования и универсальности конструктивных компонентов, а возможно, даже и их улучшения. Технология CLT чаще всего используется для изготовления больших несущих стоек и балок, а также конструкционных панелей для модульного строительства. В России уже есть несколько компаний, специализирующихся на производстве CLT и жилищном строительстве. Сейчас обсуждается возведение 12-этажного панельного жилого дома из CLT в Москве.

Домостроение из быстровозводимых деревянных панелей с использованием технологии поперечно-клееного бруса становится все более популярным в России. Панели для этого дома изготовлены и возведены ООО «Палекс-Строй» в Москве. Источник — Палекс-Строй1

Позже в тот же день. Источник — Палек-Строй2

Интересно, что строительство деревянных русских православных храмов, спонсируемое недавно состоятельными меценатами как в сельской, так и в городской местности, также растет. Хотя мне неизвестно, что эти церкви строятся «без гвоздей», их дизайн явно восходит к более ранним элементам церковного дизайна, таким как крыша шатра, при этом объединяя множество новых складок, таких как несколько окон, ярко окрашенные металлические крыши со стоячим фальцем и энергию эффективное фасадное освещение.Вполне возможно, что мы являемся свидетелями прихода новой волны церковной архитектурной деятельности, подобной той, которая имела место в средневековье и в первые века строительства империи в России. Дерево также открыло новые горизонты в современном, технологически продвинутом дизайне интерьеров. Мне кажется удивительно ироничным, почти поэтически справедливым, что одним из самых долгожданных, символически важных, дорогостоящих и противоречивых архитектурных проектов последних лет в Санкт-Петербурге, не говоря уже о России и мире, является новый культовый Мариинский театр, который был открыт в мае этого года.Здесь, в самой колыбели современной императорской каменной и каменной архитектуры России, большая часть интерьера этого несколько приглушенного, но сверхсложного, акустически ультрасовременного сооружения отделана эстетически привлекательными деревянными панелями из русской березы. Надеюсь, это откроет двери для многих других интересных и инновационных применений дерева в интерьере в российском «Окне на Запад».

Деревянная церковь 21 века в Томске, Сибирь. Фото С. Шугарова. Источник — Город Томский

Акустически продвинутый интерьер из светлого дерева березы Нового Марийского театра в Санкт-Петербурге.Петербург. Фото Бена Хойла, 1 мая 2013 г. Источник — The Times of London

Тем не менее, возможно, было бы более уместно рассматривать возрождение России в деревянной архитектуре как «окно в себя», через которое мы можем увидеть славные традиции России в деревянная архитектура завершила свой круг, а также возможность увидеть великие дела, которые еще впереди. Долгий упадок деревянной архитектуры России в почти забытый колодец прошлого может, наконец, закончиться, и вот-вот начнется фантастически творческое, культурно честное и экологически безвредное будущее.Возможностей так же много, как колец старого дерева.

Строительство будущего? Деревянная «избушка» стоит среди своих потомков 21 века на улице Радищева в Екатеринбурге. Источник — www.commons.wikimedia.org/wiki/File:Ekat_isba.JPG

Посмотрите на разнообразие русской архитектуры в этих 18 зданиях

Магнитогорск был «сталинским Питтсбургом». Образцовый промышленный город для производства стали был частью первого пятилетнего плана Иосифа Сталина.Строительство города шло очень быстро. Работа началась в 1929 году, когда на этом изолированном форпосте в углу Южного Урала, богатого железной рудой, проживало несколько сотен рабочих, живущих в палатках. К 1932 году, когда была выплавлена ​​первая сталь, население составляло более 250 000 человек. На пике своего развития, в середине 20 века, в городе проживало 500 000 человек.

В конце 1920-х — начале 1930-х годов Советскому Союзу не хватало навыков и опыта, необходимых для строительства крупного сталелитейного завода, поэтому были привлечены иностранные специалисты.В его состав входила группа архитекторов и проектировщиков под руководством Эрнста Мэя, немца, ответственного за прогрессивные модели децентрализованного планирования и жилищного строительства во Франкфурте. Мэй рассматривал Магнитогорск как линейный город с рядами «суперблоков» — системных жилых домов с зонами для производства, приема пищи, сна и общественной деятельности. Они должны были располагаться параллельно с длинными заводскими зданиями, которые включали доменные печи, сварочные цеха, ямы для выдержки, комбинированные станы и другие объекты, необходимые для производства стали в массовом масштабе.Идея заключалась в том, чтобы рабочие жили как можно ближе к промышленной зоне, соответствующей их навыкам, сводя к минимуму время в пути и увеличивая производительность. Жилую и производственную зоны планировалось разделить полосой зеленых насаждений.

Однако, когда наступил май, строительство уже велось; его видение было также скомпрометировано географией, особенно ориентацией реки Урал. При длине более 13 миль (21 км) город стал более вытянутым, чем планировалось изначально. В советский период тысячи городов основывались на принципах, применявшихся в Магнитогорске, и комбинаты пользовались большим успехом, хотя уровень жизни и качество жизни в них были очень низкими.(Адам Морнеман)

Русский деревянный модерн в провинциальных городах

В Москве и Санкт-Петербурге много известных туристических достопримечательностей. Однако маленькие провинциальных городков тоже красивы и имеют свои места, которые стоит посетить. Многие города украшают дома, построенные в стиле русского деревянного модерна , который представляет собой причудливое сочетание европейского модерна и древних традиций русской культуры. Такие архитектурные жемчужины можно увидеть только в России.

Фото © Кредиты Борису Мавлютову

Деревянные дома теплые и уютные

Россия богата обширными лесами, поэтому люди, живущие в деревнях, могли легко срубить деревья и построить дом. Традиционно строили бревенчатые дома, которые назывались «избой». Изба была не только домом, но и всегда произведением искусства. Эти деревянных домов уютные, , они теплые, и сухие, что немаловажно в нашем холодном климате. Русские всегда любили жить в деревянных домах.Когда российский император Петр I решил превратить Петербург в европейский город и приказал строить только каменные дома, люди продолжали строить деревянные, покрывали их тонким слоем глины и раскрашивали, чтобы они выглядели внешне каменными.

Фото © Credits to vita_colorata

Уникальная интерпретация стиля модерн

На рубеже XIX и XX веков древние русские традиции деревянного зодчества соединились с популярным стилем модерн.Асимметричные формы, волнистые линии, средневековые башни и балконы, изогнутые дверные проемы и окна получили свои деревянные версии. Современные архитектурные тенденции соединились с традиционными секретами плотницкого искусства и создали уникальную интерпретацию стиля модерн . Люди стремились сделать свои дома красивыми и модными. Однако некоторые детали, переведенные из камня в дерево, смотрятся забавно.

Фото © Кредит ГранЛиха

Линии, виноград и русалки в Гороховце

Резьба по дереву — традиционное русское искусство.По традиции мастера украсили деревянные дома в стиле модерн богатой отделкой. В городе Гороховец можно было увидеть замечательные русские наличники (декоративные деревянные оконные рамы) с цветочными мотивами и изображениями животных: гирлянды цветов и винограда, львы, русалки, , а также поэтические персонажи русских народных сказок, например птицы Сирин и богини Берегиня.

Фото © Кредиты petrov.borys

Сказочные домики Кимр, столица сапожников

В XIX веке Кимры были столицей сапожников. Кимрские сапожники обеспечивали обувью половину страны. Даже новорожденному ребенку сразу обучали. В местном музее хранится прекрасная коллекция старинной обуви. Эта деревня была настолько богатой и знаменитой, что имела все привилегии города — собственный банк, спортзал и фешенебельные дома. В настоящее время этот небольшой городок является «заповедником» провинциального модерна и скрывает в себе сказочных домиков .

Фото © Кредиты С.Верхову

Русские провинциальные городки обладают своей очаровательной красотой.Они привлекают людей своей природой и тишиной. Они хранят древние русские культурные и архитектурные традиции. Вдали от столицы и больших городов можно найти множество скрытых жемчужин, и Русский деревянный модерн — лишь одна из них.

Фото © Кредиты Николаю Пегасову

Заглавное фото © Кредиты Сергею Верхову

Я живу в Москве. Я увлечен путешествиями, историей, природой и архитектурой. Несколько лет работала туристическим гидом в Москве и других городах России.Я получаю вдохновение, посещая новые места, и люблю делиться им с другими.

Дом советского искусства — Мягкая обложка — Катриона Келли

Дом Советского искусства

Киностудия Ленфильм под Брежневым

Обзоров и наград

«Нет ничего труднее, чем написать о прошлом, которое еще не стало историей.Эта богато исследованная и поистине выдающаяся книга, написанная с изюминкой и элегантностью, рассказывает историю киностудии «Ленфильм». Через арт-хаус советское кино он погружает нас в эпоху Брежнева, поскольку открывает дверь в мир советской чувствительности и воображения, чтобы мы могли понять, как советская эпоха была исчерпана и почему она закончилась ». — Евгений Добренко, автор Поздний сталинизм: эстетика политики

«В годы застоя киностудия« Ленфильм »была одним из символов художественной свободы в СССР — конечно, с оговорками.Тем не менее, ни в России, ни за рубежом не было научной монографии, посвященной этой эпохальной странице в истории советской культуры. Книга Катрионы Келли заполняет этот прискорбный пробел. Но, как подлинный исторический труд, он охватывает гораздо больше. Это тщательное и новаторское исследование механизмов советского кинопроизводства, культурной политики в темный период, который в конечном итоге привел к распаду Союза. Но, прежде всего, это дань уважения одним из лучших фильмов, когда-либо созданных в одной из ведущих стран кинопроизводства, и создателям фильмов с их неизбежно драматичными биографиями.»- Петр Багров, Музей Джорджа Истмана

«Приступить к созданию арт-хаусного фильма при Брежневе, как показывает автор с ясностью и проницательностью человека, который годами изучал документы студии« Ленфильм », было равносильно подчинению своей творческой воли множеству капризов и кнутов — институциональных и институциональных. идеологический. Каждая глава в книге Келли, посвященная тому или иному художественному фильму, читается как опасное путешествие, которое заканчивается чудесным выживанием ». — Юрий Цивиан, Чикагский университет